5. Царь «всегда веле ему предстояти к себе и чашу от руки его прiимаше». Это сообщение коррелирует с распространенной в XIV в. византийской легендой о древних русских князьях как стольниках императора[231]. С точки зрения ордынского церемониала это приобретает иной смысл. По рассказу Ибн Батуты, побывавшего при ханском дворе в 1333 г.: «Потом приносят золотые и серебряные сосуды для питья…Когда султан (хан Золотой Орды) захочет пить, то дочь его берет кувшин в руки, приседает и потом подает ему кувшин. Он пьет, а затем она берет другой кувшин и подает его старшей хатуни, которая пьет из него. Потом она подает остальным хатуням по старшинству их. Затем наследник престола берет кувшин, кланяется и подает его отцу, который пьет (из него), потом подает хатуням, и, наконец, сестре, кланяясь всем им. Тогда встает второй сын, берет кувшин, угощает брата своего и кланяется ему. Затем встают старшие эмиры (и) каждый из них подает пить наследнику престола и кланяется ему. Потом встают младшие эмиры и подают пить царевичу».[232]
Из этого следует, что, подавая царю чашу, Федор оказывается в положении наследника престола.
Таким образом, брак Федора с царевной оказывается симметричным первому браку с княгиней, принесшей ему в приданое этот ярославский стол. Однако конечным итогом второго брака оказывается не ханский трон, а все тот же Ярославль. При этом ханская легитимность не создаёт принципиально новой ситуации, но лишь подтверждает иную (в Ярославле Федор садится, узнав о смерти сына).
Интересно другое. Даже в таком «проордынском» источнике, как Житие, царь, как мы видели, – не столько ордынский хан, сколько несколько абстрагированный татарско-византийский «царь вообще».
Таким же «царем вообще» становится со временем московский государь. Заимствуя определенные формы царской власти в Византии и Орде[233], он лишь отчасти заимствует связанную с ней легитимность[234], предпочитая отчинный миф об извечности своих прав, восходящих к киевским «царям» древности[235].
Приказы в XVII веке: Штаты и особенности делопроизводства. некоторые перспективы дальнейшего изучения приказной системы
Безьев Д. А.
заведующий сектором ГУК «Музейное объединение “Музей Москвы”»
Введение
Каждое государственное образование имеет свой аппарат управления, причем аппарат этот складывается, как правило, в течение весьма длительного периода, проходит определенные стадии эволюции и приобретает некоторые специфические черты, именно ему присущие. Иногда случаются и исключения, например, новая система общественных отношений и соответствующий ей государственный аппарат могут быть навязаны завоевателями или возникнуть в результате внутреннего социального переворота, последнее случилось и в отечественной истории в XX в. Но, в принципе, каждое национальное (или многонациональное) государство постепенно формирует свою систему органов государственной власти и управления, соответствующую уровню социально-экономического развития данного социума и традициям национальной культуры в самом широком понимании термина «культура». Более того, от степени соответствия уровня развития государственного аппарата задачам, стоящим перед данным национальным государством, зависит возможность его социально-экономического прогресса да и просто выживаемость этого общества в соседстве с конкурирующими национально-государственными образованиями.
В России на протяжении весьма длительного периода (с середины XV по середину XVII вв.) складывается специфическая система центрального управления, включавшая в себя помимо верховного правителя – Великого князя – Боярскую думу и постепенно складывающуюся систему приказных учреждений. Вообще, вопрос о времени складывания системы приказов является дискуссионным, но в общем и целом эта система наиболее интенсивно развивается из органов Дворцово-вотчинного управления Великих князей Московских в период между концом XV века и концом века XVI. «Сам термин «приказ» произошел от глагола «приказывать» и означал приказание, то есть поручение Великого князя или царя тому или иному доверенному лицу. Поначалу такие поручения были разовыми. Когда они становились постоянными, то появлялись и соответствующие должности: казначей, печатник, посольский, поместный, ямской и другие дьяки. Затем должностным лицам стали придаваться помощники, выделяться специальные помещения, а также необходимые материалы и средства»