— Дурак, – пожал плечами эльф спокойно. – Это слезы, которые несут мир.

Ахиор тоже плакал; много лет стыд и боль терзали его. Он никак не мог простить себя за то, что не сберег свою дочь. А теперь эта дочь – уже взрослая – прижималась к его груди и говорила, что он все сделал правильно, что своей ошибкой спас ее и весь мир в целом.

— Ты не понимаешь, – всхлипывая, говорила торопливо Галла. – Это Божий План. Если бы я не попала в детский дом, погиб бы Алехандро. Ника не смогла бы попасть в этот мир. Павел бы не встретил Аврору. Соломея не стала бы невестой Орр-Вооза. Это всё не случайно вышло. Ты не виноват. Ты лишь оружие, понимаешь?

— Да, – отвечал Ахиор. – Но знаешь, не легче.

— Знаю. Надо выпить. У нас есть багряница.

— Ты пьешь? – заинтересовался эльф.

— А ты нет?

— Еще как. Но эльфы вообще-то трезвенники.

— Мой муж тоже не пьет, – вздохнула Галла. – Но некоторые вещи на трезвую голову обсуждать невозможно.

Они засиделись до рассвета: два эльфа, которые потерялись в собственном бессмертии.

Оскар с удивлением понимал, что ревнует. Галла смотрела на отца... с любовью смотрела, с какой-то странной жаждой, с тёплой улыбкой. Она лично подготовила для него комнату, поставила вазу с цветами, выбрала одежду... Раньше она заботилась так только о своём муже. Даже дочери уже были самостоятельные, Галла сказала, что она не нанималась в вечные няньки для двоих взрослых девиц. Уж в шестнадцать можно и самим себе одежду постирать, и в комнате прибраться. И что с того, что они по развитию как десятилетний человеческий ребёнок? Вон на Руси в таком возрасте девочки и готовили, и дом в чистоте держали, и скотину пасли, а тут все, что от них требуется – быть опрятными и вовремя протирать пыль. Оскару это отношение не слишком нравилось. Он любил дочерей баловать, носить на руках и заботиться о них. Галла же относилась к ним, как ко взрослым, хотя взрослыми они никак не были. Вот и сейчас Ева с Аной решили надеть самые лучшие свои наряды – дедушка же приехал – и выглядели очень забавно. А Галла только прищурилась весело.

Платья? Бальные? Пусть. Ничего дурного в этом нет. Тем более, что пир им интересен мало. Они немного посидели и сбежали в свои комнаты. Не то книжки читать, не то в куклы играть – дети же. Галла бы тоже охотно сбежала, предоставив право быть хозяйкой вечера Веронике – но не вышло. Все же отец ее, и Соломея – ее воспитанница. За ней, наверное, надо присматривать, хотя это глупо: сама Галла в столь солидном возрасте была совершенно самостоятельна. Это, может, эльфы, которые под маминым крылышком растут, в тридцать еще детишки, а Соль, которая последние пару лет жила то в Цитадели, то в поселении орков, будет повзрослее иных столеток. А Орр-Воозу Галла доверяла безоговорочно, он клятву дал, что своей невесте вреда не причинит, да и вообще – пылинки с нее сдувает. Когда Соль под его присмотром – Галла может быть спокойна.

8. Глава 8. Вождь орков 

— Соль, прогуляемся в саду? – от пристального взгляда тёмных глаз у девушки по спине пробежали мурашки.

Она кивнула, поднялась, накинула на плечи полосатый платок. Этот платок, больше похожий на одеяло, Орр-Вооз привез ей из Пустошей, где днём от жары трещат камни, а ночью земля покрывается изморозью. Орки ткут такие платки и кутаются в них по ночам. Соломее не часто делают подарки, а платок ей нравился, и она всегда носила его с собой. Сейчас ночи еще холодные, и подарок этот очень кстати. Где-то в глубине души Соль готова была себе признаться, что ценила платок не потому, что он был красивым (откровенно говоря, красивым его могли посчитать только орки), а потому, что его подарил именно Орр-Вооз.