– Они не отстанут, – застонал паромщик. – Знают, что за заворотом быстрина снова нас к ихнему берегу прибьет… Держитя палки наготове, милсдари! Как нас к правому берегу повернет, надыть барке подмогнуть перебороть течение и выскакивать. Иначей нам горе…

Паром плыл, понемногу дрейфуя к правому берегу, к высокому, крутому, ощетинившемуся кривыми соснами откосу. Левый берег, от которого они сейчас удалялись, сделался плоским, вдавался в реку полукруглой песчаной косой. На косу галопом вылетели наездники, с разгона въезжая в воду. Рядом с косой явно была мелина, застружина, и прежде чем вода дошла лошадям до брюха, конники вошли в реку довольно далеко.

– Дойдут на выстрел, – угрюмо оценила Мильва. – Прячьтесь.

Снова засвистели стрелы, некоторые попали в доски. Но отбивающееся от застружины течение быстро понесло паром в сторону крутого поворота на правом берегу.

– Таперича за шесты! – приказал трясущийся паромщик. – Живо, пристаем, пока быстрина не ухватит!

Однако сделать это оказалось не так просто. Течение было быстрым, вода глубокой, а паром большим, тяжелым и неповоротливым. Вначале он вообще не реагировал на их усилия, наконец шесты сильнее уперлись в дно. Походило на то, что у них получится, когда Мильва вдруг упустила шест и молча указала на правый берег.

– А вот теперь… – Кагыр смахнул пот со лба. – Теперь – точно нильфгаардцы.

Геральт тоже видел это. У наездников, неожиданно появившихся на правом берегу, были черные и зеленые плащи, у коней – характерные узды, набранные из колец. Наездников была по меньшей мере сотня.

– Пропали мы таперича вконец… – заныл паромщик. – Ох, маменька родная, это ж Черные!

– К шестам! – рявкнул ведьмак. – К шестам – и на быстрину! Дальше от берега.

Задача опять оказалась не из легких. Течение у правого берега было сильное, паром несло прямо к высокому обрыву, с которого уже слышались крики нильфгаардцев. Когда через минуту упершийся в шест Геральт поднял голову, то увидел над собой ветки сосен. Выпущенная с края обрыва стрела врезалась в палубу почти отвесно в двух ступнях от него. Вторую, метившую в Кагыра, он отбил ударом меча.

Мильва, Кагыр, паромщик и его помощник отталкивались уже не от дна, а от берега, от обрыва. Геральт бросил меч, схватил шест и помог им, а паром начало снова сносить на стрежень. Однако они все еще были в опасной близости от правого берега, а по берегу мчалась погоня. Не успели отдалиться, как обрыв кончился, и на плоский, заросший камышом берег вылетели нильфгаардцы. В воздухе завыли перья стрел.

– Прячьтесь!

Помощник паромщика вдруг как-то странно выругался и упустил шест в воду. Геральт увидел окровавленный наконечник и четыре вершка стрелы, торчащие из его спины. Гнедой конь Кагыра встал на дыбы, заржал, мотая простреленной шеей, повалил Лютика и выпрыгнул за борт. Остальные лошади тоже ржали и метались, паром трясся от ударов копыт.

– Держите коней! – крикнул вампир. – Дер…

Он вдруг осекся, навалился спиной на борт, осел, наклонил голову. Из груди у него торчала черноперая стрела.

Мильва увидела это. Она дико вскрикнула, схватила лук, высыпала под ноги стрелы из колчана и начала шить. Быстро. Стрела за стрелой. Ни одна не прошла мимо цели.

На берегу закипело. Нильфгаардцы отступали к лесу, оставляя в камышах воющих раненых и убитых. Укрывшиеся в лесу продолжали стрелять, но стрелы уже едва долетали, быстрое течение несло паром к середине реки. Расстояние было слишком велико для прицельной стрельбы нильфгаардских луков. Но не для лука Мильвы.