Всего было описано четыре случая родов. Четырнадцатилетняя ученица средней школы в уезде Китацугару в феврале прошлого года родила двойню. Мать и дети здоровы. Юная мать продолжает учиться в школе. Родители даже не знали о беременности дочери.

Семнадцатилетняя ученица средней школы второй ступени договорилась со своим одноклассником, что они поженятся, и летом прошлого года забеременела. Родители обоих, поскольку дети еще школьники, заставили прервать беременность. Но и девушка и юноша заявляют: «Для нас это не игра. Мы все равно скоро поженимся».

Газетная заметка потрясла Синго. Вот почему он и увидел во сне, как девочке делают аборт.

Но сон Синго рассказывал не о постыдном, дурном поведении девочки и мальчика, а об их чистой любви, о «девочке, ставшей навеки святой». Перед сном он обо всем этом давно забыл.

Потрясение Синго превратилось в удивительный сон. Почему?

Может быть, своим сном Синго спасал и сделавшую аборт девочку, спасал и самого себя.

Во всяком случае, во сне было добросердечие.

Но его ли собственное добросердечие проснулось во сне? – заглянул в себя Синго.

Не остатки ли молодости, еще не совсем утраченные им, стариком, принесли ему сон о чистой любви мальчика и девочки, думал с надеждой Синго.

Эта надежда и была причиной того, что, проснувшись, он почувствовал в криках Сюити любовь и отчаяние, которые он слушал, полный добросердечия.

На следующее утро Синго, еще лежа в постели, слышал, как Кикуко расталкивает Сюити.

В последнее время Синго просыпается чуть свет и не знает, что делать, – Ясуко, которая любит поспать, начнет ворчать: «До седых волос дожил, а все не спится, противно», – да и вставать раньше невестки ему не к лицу, он это понимает, и Синго прокрадывается в переднюю, открывает дверь, достает газету и, снова забравшись в постель, не спеша читает.

Он слышит, как Сюити идет к умывальнику.

Собрался, наверно, почистить зубы, но только взял в рот зубную щетку, как ему стало плохо, – наверно, вырвало.

Кикуко мелкими шажками пробежала на кухню.

Синго встал. На веранде он столкнулся с Кикуко, которая возвращалась из кухни.

– О, вы уже встали, отец.

Кикуко резко остановилась, словно наткнувшись на неожиданное препятствие, – щеки у нее вспыхнули. Из стакана, который она держала в руке, что-то выплеснулось. Наверно, она несла из кухни холодное сакэ – Сюити опохмелиться.

Бледное, без всякой косметики, лицо Кикуко покраснело, в полусонных глазах вспыхнуло смятение, на наивно приоткрытых бледных губах, обнажив красивые зубы, мелькнула смущенная улыбка, – какая она миловидная, подумал Синго.

Неужели в Кикуко осталось еще так много детского? Синго вспомнил ночной сон.

Собственно, если вдуматься, нет ничего странного в том, что дети, о которых писала газета, женятся и рожают детей. В старое время ранних браков было сколько угодно.

Сам Синго в возрасте этих детей был по уши влюблен в старшую сестру Ясуко.

Увидав, что Синго пошел в столовую, Кикуко поспешила открыть там ставни.

В комнату ворвалось уже совсем весеннее солнце.

Кикуко, словно бы испугавшись обилия света, подняла руки к голове и стала поправлять сбившиеся во сне волосы.

Листья на гинкго в храме еще не распустились, но в утренних лучах солнца уже чувствовался запах набухших почек.

Кикуко быстро переоделась и принесла чашку зеленого чая.

– Простите, отец, немножко задержалась.

Встав с постели, Синго всегда пьет горячий чай. Определить, сколько нужно заварки, очень трудно. Чай, который приготовляет Кикуко, самый вкусный.

Интересно, смогла бы его разведенная дочь делать это лучше, чем Кикуко, думал Синго.