Вся эта история показалась Синго болезненно-странной. Он помрачнел.

– Для вас обеих было бы лучше поскорее закончить эту историю.

– Конечно. Когда Сюити-сан уходит, Кинуко часто говорит мне серьезно: Икэда-сан, если это будет продолжаться, мы погибнем. Так что для нее было бы очень хорошо расстаться с Сюити-сан. Но ей кажется, что если они расстанутся, то она уж наверняка погибнет, и она боится остаться без него. Женщина…

– Ничего страшного не произойдет, – сказала сидевшая в стороне Хидэко.

– Конечно. Она ведь такая мастерица. Хидэко-сан тоже это знает.

– Да.

– Вот и то, что на мне, сшила ведь Кинуко-сан, – сказала Икэда и поднялась, как бы демонстрируя свой туалет. – Она, пожалуй, вторая после старшей закройщицы. Ее очень ценят в салоне. Стоило ей только попросить за Хидэко-сан, и ее сразу же взяли на работу.

– Ты, значит, тоже работаешь в салоне?

Синго удивленно посмотрел на Хидэко.

– Да, – кивнула Хидэко, слегка покраснев.

Синго не мог представить себе, чем руководствовалась Хидэко, которая по рекомендации любовницы Сюити устроилась в салон, а сегодня привела к нему Икэда.

– Кинуко-сан, я думаю, не особенно обременительна для Сюитисан в смысле материальном, – сказала Икэда.

– Я тоже так думаю. В материальном – пожалуй, но… – начал было Синго раздраженно и тут же умолк.

– Когда я вижу, как Сюити-сан издевается над Кинуко-сан, я ей всегда говорю, что она должна расстаться с ним.

Икэда сидела, опустив голову и сложив руки на коленях.

– Сюити-сан тоже возвращается домой с тяжелым сердцем. Солдат с раной в сердце. – Она подняла голову. – Не могли бы вы поселить их с женой отдельно? Если бы они остались вдвоем, то, возможно, он расстался бы с Кинуко-сан. Я уже давно размышляю об этом. Какие только мысли не приходили мне в голову…

– Хорошо. Я подумаю.

Синго кивнул. Он ответил холодно, словно отмел предложение Икэда, хотя в глубине души был согласен с ней.

Синго не мог позволить себе довериться такой женщине, как Икэда, и поэтому ничего больше не сказал ей. Он только выслушал ее.

Синго не пришлось держаться с ней подобострастно, но зачем, если не для откровенного разговора, она пришла к нему? Ведь она действительно была откровенна. Может быть, чтобы оправдать Кинуко? Нет, пожалуй, не только ради этого. Наверно, я должен даже быть благодарен и Хидэко, и Икэда, думал он.

Во всяком случае, никаких подозрений об истинной причине их прихода у него не возникло.

Но все же самолюбие Синго было задето, и по дороге домой он завернул в небольшой ресторан, где обычно их фирма устраивала приемы. Он уже собрался было войти в зал, но в это время одна из гейш что-то прошептала ему на ухо.

– Что? Наклонись ближе, ничего не слышу, – сказал он раздраженно, схватив гейшу за плечо. Он тут же убрал руку, но гейша вскрикнула, поглаживая плечо:

– Ой, больно.

Синго сделал недовольное лицо, и гейша, прижавшись к нему плечом, увела его на веранду.

– Сюда, пожалуйста.

Он пришел домой около одиннадцати. Сюити еще не вернулся.

– Добрый вечер.

В комнате напротив столовой Фусако кормила грудью младшую девочку, – опершись на локоть, она подняла голову.

– Здравствуй. – Синго заглянул в комнату. – Сатоко спит?

– Да, только что уснула. Еще несколько минут назад она спрашивала меня: мама, что больше, десять тысяч иен или миллион иен, что больше, а? И хохотала. Сказала, чтобы я спросила у дедушки, когда он вернется, и сразу уснула.

– Хм. Довоенные десять тысяч иен и послевоенный миллион иен, – засмеялся Синго. – Кикуко, дай мне стаканчик воды.

– Сейчас. Воды? А кушать не будете?