– Да ладно, все в порядке, успокойся.

Прошло несколько минут неловкого молчания, и Люк добавил:

– Прости. Мне не следовало так говорить о вас с Филиппиной.

– Ничего страшного. На самом деле все так и есть.

– Но не мне об этом судить.

– А почему бы и нет? Я готов признать, что, как ни хотел, так ничего и не добился от Филиппины. И очень сожалею об этом, поверь мне! Поэтому всегда завидовал вашей паре, Клеманс и тебе. Я знаю, что Филиппина назвала бы такую любовь «классической» – иными словами, устаревшей. Она все еще считает себя юной, и мысль о том, что пора остепениться, приводит ее в ужас.

– Даже так?

– Даже так, и я очень боюсь, что мы ни к чему путному не придем.

Виржил вздохнул, встал и, обогнув письменный столик, присел на его край, лицом к другу.

– Ты подумал над моим предложением?

– Продать? Да…

Люк сидел, невидяще глядя перед собой, и Виржилу пришлось хлопнуть его по плечу, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Ну и?..

– Честно говоря, не знаю, как быть. Я, конечно, посоветуюсь с риелторами, наведу справки. В первую очередь, нужно определить нынешнюю стоимость шале, сделать расчеты, узнать, какое жилье мы сможем приобрести в городе.

Люку было явно не по себе, хотя он и заставил себя сформулировать вслух возможность расставания с шале. Теперь следовало обдумать это более конкретно.

– Такое решение чревато многими последствиями, – прошептал он. – Я полагаю, ты не захочешь оставить шале за собой?

– Это невозможно, оно слишком велико для нас двоих.

– Сейчас велико. Зато когда у тебя будут детишки… Я ведь знаю, как ты хочешь этого.

– Увы, я не смогу произвести их на свет один, – ответил Виржил, чуть суше, чем хотелось бы.

Люк помолчал несколько минут, потом спросил:

– И куда же ты денешься, если мы продадим шале?

– Найду что-нибудь поближе к больнице.

– Только не слишком далеко от нас.

– Ну, это само собой…

– А как к этому отнесется Филиппина? Ей же так нравилось жить в уединении в горах.

– Мы все это обсудим вместе, Люк. Каждый выскажет свое мнение, а потом уж будем решать. Что касается меня, я приму твой выбор, каким бы он ни был.

Перспектива расстаться с шале была для них тяжким испытанием: только в эту минуту они ясно осознали, чтó могут потерять.

– Филиппина вернется только в конце недели, – добавил Виржил. – Она, конечно, выскажет свое мнение, но не забудь, что с финансовой точки зрения она не может участвовать в обсуждении вопроса о продаже. А теперь пойдем вниз, мне необходимо выпить.

– Чтобы оправиться от пережитых волнений? – с усмешкой спросил Люк.

– А как ты думаешь?! Стычка с таким типом вполне способна выбить из колеи. Честно говоря, мне было бы не под силу сладить с ним, он вполне способен отправить меня в нокаут.

– Типун тебе на язык, еще накличешь…

Виржил бросил последний взгляд на стол, где было разложено множество раскрытых книг и материалов с пометками на полях. Он зашел сюда просто для того, чтобы подумать, и ни к чему не притронулся. Когда Филиппина вернется, она все найдет здесь в том же порядке, в каком оставила. Выключая свет, он спросил себя: интересно, чем она занята сейчас в Париже, думает ли о нем?

– А ты читаешь то, что она пишет? – спросил Люк, заметивший, куда он смотрит.

– Когда она мне предлагает, читаю. Но все это слишком сложно для меня, я ведь никогда не был большим любителем филологии. Ты, наверное, помнишь мою отметку за выпускное сочинение?

И они дружно расхохотались в один голос, на минуту забыв о своих заботах.

В следующие пару дней не случилось никаких происшествий. Вероника и Кристоф, родители Люка, приехали на неопределенный срок и теперь с явным удовольствием занимались внучками. Кристоф, в прошлом маляр, сохранил былую физическую мощь, и его нисколько не пугала перспектива встать на защиту девочек. Виржил был очень рад повидаться со стариками, как и во всякий их приезд, и теперь благодаря им в шале царила, несмотря ни на что, радостная атмосфера.