— Пожалуйста, перестань.

— Знаешь, отвратительно было наблюдать, как он говорит своё «да». Как ты отвечаешь ему то же самое. Как он уже тогда, у арки, предвкушал, что увезёт тебя в номер для новобрачных, где отымеет на дорогих простынях. Тогда я был слабаком. Сейчас бы просто выкрал тебя в том твоём идиотском белом платье.

— Зачем ты говоришь мне всё это? Замолчи, умоляю, — дрожу, пытаясь отстраниться из наглых объятий.

Дрожу, из-за того, что мне хочется вернуть время назад и позволить ему выкрасть меня. Позволить сорвать свадьбу, присвоить, оставить алые метки на коже. Позволить именно ему затащить в номер отеля и делать со мной всё, что Жуковскому вздумается.

— А ты всё такая же. Нежная, хрупкая. До одури боишься, что нас увидят, но до сих пор хочешь меня, — хмыкает он. — Даже не пришла на мою свадьбу. Струсила?

— Ева болела… И я не…

Опять не даёт договорить. Тушит окурок о подоконник, выбрасывая его в снег, прижимает сильнее, забираясь руками под шубу и проводя ладонями по спине.

— Как часто ты вспоминаешь? — его пальцы спускаются по бедру, задевая кромку чулка. И скользят выше, по оголённой коже. — Жалеешь, что я тогда не взял тебя на Бали, когда ты пришла ко мне в номер именно за этим? — снова нагло ухмыляется. — Я видел сегодня твой взгляд, когда ты вспомнила о том первом разе. Часто думаешь обо мне, когда этот выродок имеет тебя, Анисимова?

Часто. Чаще, чем Антон мог бы себе представить. Как с ним, не было с мужем. Даже обидно. Не сбивало мгновенно накатившее желание с ног. Не было мыслей отдаться, послав всё на три известных. Егор всегда был заменой с самой первой встречи. Вынужденным выбором. А у меня были мои фантазии и воспоминания.

А теперь моя фантазия стоит так близко. Желанный, горячий, заставляет вспомнить всё и захотеть снова быть его. Ничего не изменилось за эти годы. Ненормальная связь всё ещё осталась. Как бы я ни пыталась стереть в памяти его касания, поцелуи.

Облизываю пересохшие губы, тут же браня себя за это. И Антон воспринимает это как знак. Хватает меня за подбородок, притягивая лицо к своему. Касаясь кончиком носа моего. Обдавая дыханием у губ.

— Нет. Я давно не Анисимова, и ты ошибаешься!

Кричу на грани истерики. Вырываюсь из его хвата, делаю несколько шагов назад, чуть не поскользнувшись на замёрзшей лужице. И взбегаю на крыльцо, торопясь, чтобы он не успел нагнать.

8. Глава 8

В коридоре натыкаюсь на обеспокоенную двоюродную сестру. Ника скептически осматривает меня, выгибая бровь:

— Ты как будто призрака увидела.

Так есть. Призрак моего прошлого. Её любимый брат. Наша запретная для разговоров тема.

— Всё в порядке…

— Я Антона ищу. Его давно нет, — на лице Левицкой появляется понимание. — И тебя давно не было. Вы были вместе?

— Я…

Снова не могу найти слов. Всегда, когда дело касается него, я превращаюсь в мямлю.

— Значит, были, — злится Ника. — Пошли.

Она берёт меня за руку и тащит за собой в кухню. Тут темно и мы достаточно далеко от гостиной, чтобы нас не услышали.

— Ник, послушай, давай не будем…

— Нет, это ты меня послушай, — перебивает она. — Я знала, что ваше совместное присутствие ничем хорошим не закончится. Я говорила тебе много лет назад, что ты совершаешь ошибку. Говорила, что нельзя решать за него. Говорила же?

Мы с сестрой не ругались ровно пять лет. Потому что Антона не было в моей жизни ровно столько же. И я представляла насколько ей тяжело было все эти годы разрываться между нами.

— Да, говорила. И мы сейчас просто разговаривали!

— Ваши разговоры никогда не заканчивались разговорами. Ты ему сердце разбила дважды. И оба раза я простила тебя, потому что вы мне дороги, чёрт вас дери! Но ты сделала свой выбор тогда. Брат почти пришёл в себя, почти выбросил тебя из головы. После своей свадьбы он словно стал другим человеком. Прошу, перестань мучать его и себя, ковыряя успевшие зажить рубцы.