Его молодой напарник так и остался сидеть в тяжелых раздумьях, склонясь над тарелкой. Молодому мужчине было муторно на душе от мысли, что этого могло бы не случиться, доверяй они чуть больше словам Грошева.

После обеда младший лейтенант Савельев вернулся в кабинет. Однако здесь полным ходом шла уборка: звенели ведра, пахло хлоркой и загустевшей кровью, звонко шлепали мокрые тряпки, а плотник бурчал что-то под нос, примеряясь к разбитому окну. Алексей сгреб со стола все бумаги – протоколы допросов и личное дело Грошева, – пристроился в коридоре на подоконнике, чтобы снова перечитать те сведения, что раз за разом повторял задержанный.

Оперуполномоченный внимательно перечитывал лист за листом, шептал с досадой под нос:

– Надо было заниматься проверкой сведений, а не бесконечными допросами. Вот же Грошев указал, что в окрестностях Железногорска в Курской области запланирована операция «Луч». Подготовлены кадры для внедрения, завербованные советские офицеры. Эх, вот где настоящая работа. Надо сделать запрос в штаб военной части в Курске, были ли там выявлены агенты абвера.

Контрразведчик открыл свой гроссбух, который выдавали каждому сотруднику, – формуляры с описанием разыскиваемых шпионов: клички, словесные портреты, особые приметы, легенда, на чье имя сделаны фальшивые документы, предполагаемое место ведения диверсионной деятельности. Он пролистал его от корки до корки, выискивая хоть одного фигуранта, которого бы обнаружили в названном Грошевым Железногорске или его окрестностях. И ничего не нашел. Неужели прав Евстафьев и самоубийца лгал ради того, чтобы только оказаться на передовой, снять побыстрее с себя подозрения, а сам хотел поставлять сведения противнику.

Может, и правда он, Алексей Савельев, не годится для такой службы, не быть ему контрразведчиком с такой доверчивостью к людям? От одолевавших сомнений парню стало совсем тоскливо на душе.

Но тягостные мысли Алексея прервал вдруг тихий голос:

– Товарищ младший лейтенант, добрый день!

Молодой контрразведчик соскочил с подоконника, вытянулся во фрунт и отдал честь. Потом понял, что на голове его нет головного убора, и сконфуженно отдернул руку вниз:

– Здравия желаю, товарищ майор.

Перед ним стоял майор НКВД, начальник местного отделения Народного комиссариата обороны СССР. Майора Костюченко, своего командира, младший лейтенант видел лишь раз, когда принес свои документы в штаб подразделения для оформления на службу. После короткого разговора именно Костюченко назначил его в напарники Естафьеву на оперативную работу с задержанными из пересылочно-фильтрационного лагеря.

– Вольно, – невысокого роста, но с крепкой фигурой, налитой невидимой под формой силой, глава подразделения двигался на удивление мягко, почти бесшумно, будто ходил не в армейских сапогах, а войлочных тапках.

Мужчина черканул взглядом по стопке документов на подоконнике:

– Заприте кабинет с бумагами и следуйте за мной.

Алексей кинулся выполнять приказ командира: он быстро расправился с замком; а потом последовал за майором, который уже медленно шел по коридору.

Они спустились на первый этаж, где располагались кабинеты штабных служащих, в том числе рабочее место Костюченко.

Майор жестом пригласил Савельева входить, сам проследовал к столу и занял свое место рядом еще с двумя военными. Алексей замер на середине просторной комнаты, он с удивлением разглядывал погоны и петлицы на кителях присутствовавших: два майора и старший лейтенант госбезопасности. Ох, неспроста собралась такая компания вместе.