И это сработало. Его лицо смягчилось, ладони расслабились. Но вместе с тем какая-то печаль заволокла его прекрасные глаза цвета весеннего неба.

— Я смог выбить только три выходных, любимая, — он прижался своим лбом к моему и поджал губы.

Это известие больно кольнуло в самое сердце. Обычно мы старались провести вместе хотя бы два-три дня. Но если он говорит, что выходных всего три, а на дорогу в одну сторону уходят без малого сутки…

— Во сколько твой поезд? — севшим голосом спросила я.

— В тринадцать двадцать.

Я всхлипнула и прижалась к нему всем телом. Слезы накатили внезапно.

— Так мало времени… — прошептала я, уткнувшись в его голое плечо.

— Знаю, милая, знаю. Нужно немножко потерпеть, и мы будем вместе.

— Я не думала, что это будет настолько тяжело, Мишут, — высказала ту мысль, которая уже давно не давала мне покоя.

— Мне тоже трудно, — он крепко сжимал меня сильными руками, а я цеплялась за него так, словно потерпела крушение в океане, а он — единственный плот. И больше ничего нет вокруг, что может спасти меня от неминуемой гибели. — Хорошо, если ты просишь, давай не будем сейчас об этом.

Несмотря на то, что мне было безумно больно от того, что мы расстанемся так скоро, меньше двенадцати часов осталось, словно камень свалился с души. Мне не нужно сейчас говорить об этом. Не нужно прямо сейчас выворачивать душу наизнанку. Я могу просто побыть с любимым и насладиться его обществом, почувствовать его рядом. Ощутить его нежность и заботу. Этого мне так не хватало… Так не хватало быть в его объятиях той маленькой девочкой, которая знает, что здесь безопасно.

— Я люблю тебя, — прошептала прямо в его мокрое плечо.

— И я люблю тебя, — он взял обеими руками мое лицо и приблизил к своему, нежно поцеловав. — Выше нос, малышка. У нас вся ночь впереди, — он улыбнулся, но улыбка вышла не сильно радостная.

— Давай есть, — я отстранилась от него, шмыгая носом, поискав взглядом бумажные полотенца, чтобы высморкаться. Сказать по правде, есть совсем не хотелось. Тем более — роллы, которыми я уже была сыта, но если бы я еще постояла в этом теплом кольце рук, то совсем расплавилась бы. Нужно взять себя в руки и дать человеку хотя бы полчаса на то, чтобы нормально поесть.

— Чай будешь? — повернулась к чайнику.

— А лимон есть? — даже не видя лицо Миши, я знала, что он улыбается.

— Конечно, — повернулась к нему, сверкая все еще мокрыми глазами.

Господи, как же я его люблю!

Ночь прошла слишком быстро. Впрочем, как и всегда рядом с Мишей. Только когда вынужден проводить с любимым ограниченное время, понимаешь, насколько оно ценно. Настолько, что каждая минута остра, как лезвие ножа. Мы говорили обо всяких мелочах. Смеялись, пили чай, ели роллы, я ухватила все же парочку, потом снова смеялись и плакали, особенно я.

Чтобы не будить сестру, я вынесла из комнаты наматрасник со своего дивана вместе с легким пледом и подушками. Мы отодвинули стол с табуретками к самому окну и расположились прямо посреди кухни, заняв импровизированной постелью все свободное место. И это было так хорошо! Так до боли прекрасно — находиться с ним рядом, пускай даже в таких условиях.

Мы любили друг друга снова и снова. Даже не включали фильм — слишком мало времени, чтобы отвлекаться на что-то постороннее.

Утро мы встретили измотанные и блаженно счастливые. Совершенно без сил я засыпала на плече любимого, когда на кухню уже начал проникать свет.

— Будильник поставил? — сонно спросила его, краем глаза отмечая, что кухонные часы показывают четверть шестого.

— Угу-м, — откликнулся Миша в полусне. — Все хорошо, спи, малышка.