- Дык кудой ехать-то на ночь глядя собирался?
- К настоятелю.
- Знамо дело. К нему, бывает, что всякие ездюют. Правда, летом. А сколько заплатишь?
- Сто евро, если поедем прямо сейчас. Холодно.
- Покаж купюру-то, болезный. А то на словах и не такое можно пообещать. 

Я извлёк из внутреннего кармана куртки бумажник и протянул недоверчивому механику купюру. Он её разве что не обнюхал, после чего вернул мне обратно. Я сунул купюру в кошелек.
- Ну, раз дело такое. Да ещё срочность. Ты тут погодь. Я за инструментом сгоняю, колесо пробил. Сейчас поменяю, хорошо запаска есть. Всё равно утром ехать надо будет. И так и так менять. Жди.
И я остался ждать в полухолодном помещении. Что было делать? Моё рассеянное внимание привлекла всё та же прямая, что шла с улицы, тянулась через пол-ангара и скрывалась под брезентом. Здесь, при свете, она оказалась бордовой. Я несмело прошёл, следуя за ней, как за ориентиром, к тому, что скрывал от меня кусок ткани. С противоположной стороны от меня из-под него торчала лишённая кожи конечность. Через ту же небольшую внутреннюю дверь, через которую только что вышел механик, в ангар проскользнул невысокий парнишка. Руки его были по локоть в крови. В них был крепко зажат топор.
- Это ты, мужик, нам весь вечер обломал?
Меня накрыло волной ужаса, волосы на голове зашевелились. Какая машина, какая запаска? Тут нет рабочей техники. Сам же вижу. Это маньяки! Я попятился.
- Эй, ты куда, мужик? А ехать?
Пулей выбежал на улицу. Я - свидетель. Под брезентом труп. Надо поскорее уносить ноги. Только куда?!
Навстречу по направлению ко мне шли парни с поезда.
- А мы решили проверить, уладил ли дело дядя Андрей.
Мафия! Все между собой повязаны! Я рванул лесом как заяц.

Мехдвор фермерского хозяйства.

- Дядька! Куда от тебя мужик сейчас так убегал? Ты же, вроде, от халтуры никогда не отказывался?
- Да, кто же его, болезного, знает?
Сто евро предлагал! И удрал, гад. Это какие деньжищи за двадцать километров пути! Странный он какой-то. А ты его откуда знаешь?
- А и, вправду, странный. Да на станции прицепился. Всё погоду нахваливал. А какая погода? Холод собачий! Машину искал, я про тебя и вспомнил. Думаю, дай-ка халтурку дяде подброшу. А ты, никак, с фермы?
- Да, за кабанчиком ездил. Хороший вырос. Тушу разделаю, так загляни - поделюсь. Только колесо дорогой пробил, вона чё. А ты никак на каникулы?
- Сессию досрочно закрыл, вот и приехал пораньше. Матери хоть с хозяйством помогу.
- Подсоби, дело хорошее.

8. Глава 7

Смеркалось. Шарик приволок очередного кроля и живописно положил перед будкой. И как я это объясню тётке? Точно решит, что пёс голодал.
- Шарик, гад, отдай кролика!
- Ррр!
И оскалился. Я задумалась. Мало мне хозяйства, так ещё с соседом отношения выяснять.
- А за сосиску?
- Р?
- Три сосиски, только из магазина и чахлый кроль мой?
Шарик ушёл в будку. Террорист. Я положила сосиски на снег, а сама взяла пушистую гадость. Мне сказочно повезло. Пёс его только задушил и помял. Если чуть распушить шёрстку, то никто ничего не заметит. Ну, то есть заметит, конечно, но у меня и Шарика будет железное алиби. Главное, привести тушку в приличный вид - подсушить. А там пускай сосед сам думает, от чего загнулся несчастный. Тащить дохлого кролика в дом не хотелось совершенно, но пришлось. Я героически поработала феном. Белая шубка распушилась, высохла. Как новенький, если бы не дохлый. Чтобы приступить ко второй части операции - незаметно вернуть несчастного в сарай соседа, нужно было дождаться вечера. По вечерам он во двор не выходит. Я приткнула несчастную тушку в уголке сеней и с получистой совестью отправилась готовить обед из оставшихся после торга с террористом сосисок.