– Да, – кратко ответила я и вновь опустила лицо в колени.

Некоторое время в норе царила тишина, и я вновь было уснула, но услышала, как Гейлис словно про себя сказала:

– Значит, это возможно.

Судьи прибыли через день. До нашей холодной ямы доносились крики деревенских жителей по случаю их появления и топот копыт по булыжной мостовой Хай-стрит. Шум мало-помалу отдалялся; они удалялись по улице к площади.

– Приехали, – сказала Гейлис, прислушавшись к услышанным звукам.

Мы машинально схватили друг друга за руки, вражду победил страх.

– Отлично, – из последних сил хорохорясь, сообщила я. – Предпочитаю смерть на костре, это лучше, чем околеть от холода.

Однако мы так и мерзли в яме до полудня, когда неожиданно открылся вход в наше узилище, нас выволокли на белый свет и потащили на суд.

Заседание суда было устроено на площади прямо перед домом Дунканов – очевидно, чтобы могло собраться как можно больше публики. Я заметила, что Гейлис быстро взглянула на шестигранные окна своей гостиной и сразу же безразлично отвернулась.

Два церковных судьи сидели в мягких полукреслах за столом, установленным посреди площади. Один судья был очень высоким и тощим, второй – низким и полным. Я вспомнила карикатуру, которую когда-то видела в случайно доставшемся мне американском юмористическом журнале, и, не зная судей по имени, в уме назвала высокого Матт, а маленького Джефф.

На площади собралась почти вся деревня, присмотревшись, я увидела многих своих бывших пациентов, но обитателей замка не было видно.

Деревенский страж Джон Макри зачитал обвинительное заключение против Гейлис Дункан и Клэр Фрэзер, обвиняемых перед судом церкви в преступном волшебстве.

– Основываясь на свидетельских показаниях, выяснено, что обвиняемые умертвили Артура Дункана посредством колдовства, – читал Макри ровным, твердым голосом, – а кроме того, убили нерожденное дитя Джанет Робинсон, а кроме того, потопили лодку Томаса Маккензи, a кроме того, наслали на деревню Крэйнсмуир повальный желудочный недуг…

Так продолжалось очень долго. Колум подошел к делу весьма тщательно.

После того как обвинение было зачитано, начался опрос свидетелей. Большинство из них было мне неизвестно, тех, кого я лечила, среди них не было, что меня порадовало.

Некоторые несли полную ерунду, части явно заплатили за данные показания, но были и такие, кто рассказывал о реальных событиях. Скажем, бледная и трясущаяся Джанет Робинсон со свежим синяком на скуле, которую притащил на площадь отец, показала, что забеременела от женатого человека и вытравила плод при помощи Гейлис Дункан.

– Она дала мне снадобье, которое я должна была выпить, и заклинание, которое следовало трижды прочитать на восход луны, – бормотала девушка, в ужасе смотревшая то на отца, то на Гейлис, пытаясь понять, кто из них страшнее. – Она говорила, что от этого у меня снова будут месячные.

– Так и произошло? – с интересом спросил Джефф.

– Не сразу, ваша честь, – ответила девушка, нервно подергивая головой. – Но я выпила снадобье еще раз, когда месяц был на ущербе, и они пришли.

– Пришли?! Девчонка чуть не истекла кровью! – вмешалась женщина в летах, мать Джанет. – Она только тогда и сказала мне правду, как уж вовсе помирать стала.

Миссис Робинсон намеревалась поведать суду все кровавые подробности, и ее еле угомонили, чтобы предоставить слово и остальным свидетелям.

Похоже, против меня лично никто не собирался выступать, единственным расплывчатым обвинением было то, что раз я присутствовала при кончине Артура Дункана и даже до него дотрагивалась, следовательно, я имею отношение к его смерти. Я начинала признавать правоту Гейлис: цель Колума – не я. Если это действительно так, возможно, мне удастся выкрутиться. Но так я думала лишь до того мгновения, когда перед судом предстала женщина с холма.