Мы едим какое-то заумное блюдо, которое мама приготовила к нашему приезду. Вкусно, но лучше бы это были, скажем, курица и картошка.     

- Мам… - подаю я голос, хотя понимаю, что всё без толку.    

- Я сейчас не с тобой разговариваю!     

Видно, что матери очень важен этот разговор, но провести она хочет его именно с моим мужем, а не со мной. Как будто я при всём при этом - всего лишь инкубатор для вынашивания её будущих внуков.    

- Пока не думали, Валентина Александровна.     

Ладонь мужа накрывает и чуть сжимает мои похолодевшие пальцы. Не знаю, что кроется в этом жесте - предостережение, чтобы впредь не спорила с матерью или же попытка поддержать.      

- Кира ещё очень молода.    

- Рожать детей никогда не рано, если природа к этому подготовила, - пожимает плечами мама и улыбается так, что мне становится ясно - в этом нет ни капли тепла.      

- Мы обговорим этот вопрос. И если придем к какому-то решению, обязательно вам скажем.     

Мне едва удается сдержаться, чтобы не запротестовать. Наш будущий ребенок - даже если предположить, что мы решим каким-то чудом зачать его в ближайшее время - совсем не то, что мы должны согласовать с кем бы то ни было.     

- Я хочу на балкон, - поднявшись из-за стола, отбрасываю я салфетку. - Мне нужен свежий воздух.    

- Тебе плохо? - На лице Юрия появляется обеспокоенное выражение.    

- Нет. Просто здесь… душно.    
Да, это то самое слово, которое подходит идеально. Мне душно, и я сама запихнула себя в эту клетку, из которой пока не вижу выхода. Потому что есть слишком много «но».     

Но у меня ведь нет работы… 

Но меня ведь муж лишит средств к существованию. 

Но я даже не знаю, чего желает по отношению ко мне Наиль.      

И последнее кажется мне гораздо более весомее остальных причин. Потому что только рядом с ним я проснулась и поняла, что со своей жизнью я обязана что-то делать. Сама, а не потому что это кому-то нужно.      

Опираясь на перила балкона, я смотрю на угасающий закат. А самой так хочется просто взять телефон и посмотреть, не написал ли мне Наиль, что зудят ладони.     

- Тебе нужно родить ему ребёнка, - цедит мама рядом, когда я уже расслабляюсь в надежде, что ничего такого на этом ужине не произойдёт.    

Зря.     

- Прямо нужно?    

Сарказм в моём голосе не заметил бы только глухой.     

- Именно нужно. Если мужик в его возрасте не завёл детей, он не знает, что это такое. А значит - проникнется отцовством и всё для тебя сделает. Да и даже если не проникнется, у тебя всегда будет рычаг управления. Поверь, благодаря детям из мужчины многое можно выбить.    

Вот, значит, как… Получается и я - рычаг управления, чтобы что-то выбить из отца моих детей при случае.    

- У нас с тобой совершенно разные взгляды на это, мама.     

- Я тебя старше и знаю, как будет лучше для тебя.     

О! Знакомая песня.       

Я знаю, как будет лучше. Я выбрала и тебе нужно сделать так, как я решила. Всё это для твоего блага, Кира.  
Так вот ни черта не для моего! Для амбиций родителей - да. Для того, чтобы я заняла какое-то положение, которое важно совсем не мне - тоже да. Но только не для моего блага.   
Пока подбираю ответ, мать делает то, что становится спусковым крючком - разворачивает меня к свету лицом и, всматриваясь в него, выдаёт то, от чего теряю дар речи:     

- Тебе скоро пора будет делать какие-нибудь пластические операции, чтобы сохранить молодость!     

Она с ума сошла? Я недавно в куклы играла!    

- Мне чуть больше двадцати, мама, - цежу в ответ.     

- Чуть больше двадцати - это уже возраст. Твоему мужу сколько?