– Ничего, – отозвался Джейсон. – Рефлекс.

Я перевел взгляд с брата на дорогу и наконец понял, в чем дело, – по крайней мере, частично. По белому задку автобуса тянулись узкие черные буквы.

И только тут я обратил внимания на окна – на проволочную сетку в стальных рамах. Увидел и зэков внутри.

– Ты как? – спросил я.

– Нормально, братишка. Нет проблем.

Впервые за все это время я увидел, как хоть что-то, связанное с тюрьмой, задевает моего брата. На суде он был спокоен и холоден, даже когда огласили вердикт – виновен. Он тогда долгую секунду смотрел на меня, а потом молча протянул руки приставам, уже приготовившим наручники. Я раз навещал его после этого в тюрьме, и даже тогда Джейсон был настроен довольно легкомысленно, как будто ровным счетом ничего и не произошло. «Ты еще слишком мал, чтобы на все это любоваться, – сказал он мне. – Через пару лет свидимся». Это было правило, усвоенное с детства – что Джейсон не такой, как все остальные из нас, и теперь было странно увидеть в нем хоть что-то от самого обычного человека.

– В чем проблема, красавчик? Жми!

Тира была нетерпелива, пьяна и жаждала скорости, как наркоман жаждет наркотика. Она дергалась под музыку, привстав с сиденья, почти приплясывала. Джейсон нахмурился, но прибавлял газу, пока разрыв не сократился и я не смог получше рассмотреть автобус. Он был заполнен примерно наполовину – может, человек пятнадцать заключенных; одежда их была черно-белой, как и сам автобус. Мы висели у них на хвосте целую минуту, и никто, кроме меня, не заметил, что Джейсон вдруг взмок от пота. Тира вроде с головой ушла в музыку, но тут оказалось, что это далеко не так.

– Эй, аллё! Зэки!

Прозвучало это грубо, бесчувственно и жестоко, типа как из уст того, кто только что увидел, как его добрый приятель оступился и брякнулся на землю, и теперь ехидно усмехается себе под нос. Может, я был неправ, но подобное уродство в такой красивой женщине меня несколько напрягло.

Сквозь грязное заднее стекло автобуса на нас таращились двое заключенных. Тира хлопала в ладоши и ухмылялась, подскакивая на сиденье.

– Подъедь к ним сбоку! Ближе!

Джейсон почти машинально прибавил газу, правой рукой крепко вцепившись в руль.

– Ну да, вот так! Сбоку!

Он перестроился на встречку, а Тира развернулась на сиденье, наблюдая, как ряд зарешеченных окон медленно проплывает мимо. Кроме нас, на дороге никого не было – только мы, автобус и следующее озерцо призрачного марева на голой плоской равнине далеко впереди.

– Не так быстро! – выкрикнула Тира. – Ближе!

– Вообще-то нехорошо … – тихо произнес Джейсон, но Тира пропустила его слова мимо ушей. Мужчины в автобусе теперь вовсю наблюдали за нами, вцепившись пальцами в сетку. Тира привстала, левой рукой держась за край ветрового стекла, и принялась дразнить их, выпятив грудь, извиваясь и посылая воздушные поцелуи.

– Тира… – все тем же потерянным тоном произнес Джейсон, не отрывая глаз от дороги впереди, словно ни единая часть его не желала перевести взгляд вправо. Теперь он был даже еще бледнее, чем вчера, когда я впервые его увидел.

– Джейсон, обгоняй его! – Я подался вперед.

Рука Тиры нащупала его плечо.

– Даже, блин, не думай!

Колебался он всего несколько секунд, но этого оказалось достаточно. Тира задрала майку, открывая голое тело и радостно хохоча. Груди у нее были большими и бледными, но я смотрел не на них, а на заключенных. Если она собиралась доставить им удовольствие, то явно просчиталась. Я видел на их лицах лишь злость, горечь или печаль. Только один мужчина во всем автобусе улыбался, и это была такого рода улыбка, которую я надеялся больше никогда в жизни не увидеть.