Он сидел на так называемой кухне и откинув голову на стену, спал. Вот так просто, зашел в чужой вагончик, прислонился к стене и уснул. Так бывает здесь или мне в очередной раз повезло?

Смотрела на парня несколько минут, когда проснулась. Разглядела все черты, красивые надо сказать. Длинные ноги в берцах вытянуты на всю кухню, одет в комбинезон защитного цвета. Пшеничного цвета волосы взъерошены в каком-то живописном беспорядке. Твердый подбородок с ямочкой, четко очерченные губы и след от немного светлой щетины. Руки сложены на груди, широкая грудь спокойно вздымается, выдавая глубоко спящего человека.

– Хмм, – прокашлялась я, чтобы привлечь его внимание, но тот спал так, что видимо и танком не разбудить.

Встала с кровати, сбрасывая с себя теплую куртку и потянулась. Бояться парня я не собиралась, вряд ли тот, кто хотел причинить мне вред, зайдет и усядется спать.

Ступая по холодному полу в тонких носках, перешагнула через ноги направляясь к умывальному месту, как я про себя назвала закуток, где была расположена буржуйка. Достала из рюкзака зубную пасту и щетку, быстро привела себя в порядок. Заодно и волосы расчесала, делая высокий хвост.

Посмотрела в небольшое зеркало на стене. Нам с Милкой всегда говорили, что мы похожи. Волосы светлые, почти белые. У Милки, правда, чуть темнее и последнее время она все больше ходит с каре, тогда как я свои чаще заплетаю в косу, укладывая в шишку на затылке. У Милки кошачий разрез глаз, особенно если подчеркнуть стрелками, что она и делает. У меня более округлые, синие с серыми крапинками. Губы у Милки больше, пухлее. Фигура тоже похожая, разве что у меня чуть больше грудь и тоньше талия, зато Милка выше. Издалека нас могли принять за сестер, особенно со спины. А вот характер был прямо противоположный. Я более спокойная, усидчивая, даже романтичная, а Милка как ветер. Никогда не сидит на месте, вечно ее куда-то тянет. И в отличие от меня мужчин у нее было, не сосчитать. Я-то в свои 22 года еще девственница, о чем Милка меня постоянно подкалывала, называя старой девой. Да, так и есть. Ждала, наверное, большой любви, которая все никак не приходила. Да и некогда было, учеба, подработка, жить-то на что-то нужно. Хорошо, что жилье было, дали от государства. Правда, далеко от места учебы, что проще было в общежитии жить, а квартиру сдавать. Меня это сильно выручало.

У Милки в отличие от меня была семья, в другом городе, но и мама, и папа были, даже брат младший. Я пару раз ездила с ней на каникулы, обычная, хорошая семья, даже завидовала немного. Жаль, что Милка их не особо жаловала.

– Беднота, – говорила она, – Живут, с копейки на копейку перебиваются. Ничего не видят кроме своего завода. Могли бы уехать в Москву, денег заработать.

– Ну, не каждый хочет из дома уезжать, – пыталась я оправдать ее родителей.

– А в нищете жить, хочет? – не уступала Милка, – Так всю жизнь и проживут, доедая свои макароны.

Дались ей эти макароны. Она и в общежитии всегда ругалась, когда я варила спагетти.

– Еда нищих, фуу, – возмущалась она.

– Ничего себе нищих, сейчас и макароны денег стоят, – пыталась оправдаться я, наворачивая на вилку спагетти с сыром, – Вкусно же.

– Ага, ты еще картошку в мундире свари, – морщила красивый носик подруга.

Сама она пыталась питаться правильно, покупала себе креветки, говядину, рыбу. Когда очередной спонсор исчезал с горизонта в ход шел рис, гречка. Но никогда картошка и макароны.

– Дома наелась этого добра, – говорила Милка, – Нужно питаться дорого и правильно, чтобы не привыкать к жизни нищих.