— Дело? — переспросила майресса, рассматривая меня прозрачными, удивительно светлыми для ветерийки глазами.

Я буквально кожей ощущала ее холодный взгляд, в котором еще видны были следы недавних слез, и понимала, что ньора пытается решить, с какой стати герцог озаботился моим трудоустройством.

— Как зовут? — спросила, наконец, она.

— Алессия Пьезе.

— Что ты умеешь?

— Все, что скажете.

— Так ты еще и чужеземка?

Темные брови приподнялись в брезгливом недоумении. Ох уж эта ветерийская уверенность в том, что веты — высшая раса, тогда как все остальные — просто пыль под ногами.

— Да, ньора.

— Что ж, возможно, это и к лучшему. Кто много болтает, тот мало работает, — на тонких губах майрессы появилась холодная усмешка. — Джунио, возвращайся к хозяину, а ты иди за мной, — велела ньора. — Покажу, где будешь жить, и выдам одежду. Ну что еще? — нахмурилась она, когда я попыталась объяснить, что не одна. — Ребенок?

В светлых глазах мелькнула какая-то эмоция, разобрать которую я не смогла. Ньора бросила взгляд на статую святой Лючии, да так и застыла, словно забыв и про меня, и про свой вопрос. Ветер донес из-за каменной стены женские голоса и раскатистый мужской смех, следом долетел звон церковного колокола, но потом все стихло, и только стрекот цикад разбавлял сонную тишину галереи.

— Значит, у тебя есть ребенок, — снова повторила майресса. Ее худые, с выступающими венами руки как-то странно дернулись. — Джунио, я сказала, что ты можешь идти, — резко бросила она застывшему в тени колонны слуге.

— Меня здесь уже нет, — жизнерадостно улыбнулся парень и вразвалочку двинулся к двери кухни.

Мы с ньорой Альдой остались вдвоем. День выдался жарким, но под каменными сводами стояла приятная прохлада. Цикады стрекотали все громче. Я с волнением ждала решения майрессы. Только бы она разрешила Беттине жить вместе со мной! Только бы все получилось.

— Ребенок в городе?

Я кивнула, а ньора посмотрела на меня более пристально, словно пыталась заглянуть в самую душу и прочитать все мои тайны. Напрасный труд. Нечего было читать, да и незачем.

— Сколько ему?

— Год. Это девочка.

Я невольно улыбнулась, представив свою кроху, а по бледному лицу майрессы скользнула тень.

— Что ж, — придя к какому-то решению, сказала ньора Альда. — Придется тебе ее оставить. У нас тут не приют.

— Ньора, пожалуйста!

Я с мольбой протянула руки, невольно копируя недавний жест самой майрессы, и настойчиво повторила:

— Она очень мала. Она не выживет без меня!

Я вглядывалась в бескровное лицо, надеясь достучаться до сердца ньоры, но светлые глаза смотрели холодно, а губы были сжаты так плотно, что напоминали тонкую нить.

— Отдай ее в какую-нибудь семью. Герцог щедро платит своим слугам, — ответила ньора. — Если будешь хорошо трудиться, тебе хватит денег на содержание дочери. И довольно об этом. Идем.

Ньора Альда резко повернулась, и ее черные юбки взметнулись, открывая худые ноги в плотных чулках.

— Не отставай, — на ходу обронила она и пошла к двери кухни.

Мне не оставалось ничего другого, как поспешить следом.

2. Глава 2

Комнатушка, которую мне выделили, была маленькой и темной, но выбирать не приходилось. Альда не обманула. Она дала мне несколько динаров в счет будущего, и я договорилась с ньорой Арелли, что та присмотрит за моей девочкой. Кто бы знал, как тяжело мне было оставлять Беттину! Я целовала ее круглые щечки, не отрываясь, смотрела в темные, похожие на крупные вишни глаза, а она, словно все понимая, плакала и цеплялась за мое новое платье своими ручками, да так, что у меня сердце останавливалось от боли. Не помню, как сумела отдать девочку ньоре Арелли, как вышла из низкого домика, как добрела до герцогского дворца. На душе было так тяжко, что хотелось громко кричать от несправедливости этого проклятого мира, в который занесла меня злая судьба, но я только сильнее стискивала зубы и упрямо переставляла ноги. Ничего. Я справлюсь. Я найду выход, и мы с Беттиной вернемся домой. Надо только внимательно наблюдать за происходящим во дворце, и постараться понять, где искать камень перемен.