— Козу поищу.

— Ты же всех отдал.

— Не всех. Если ты внимательно слушала, остался козленок. Но он слабый, без мамки не выживет. Мамка у него дурная, от стада всегда отбивается. Может быть, она от всего стада отбилась? Если так, найду ее там, где всегда.

По правде говоря, я только рада: как только этот пастух покинет пределы дома, я сразу же попытаюсь убежать! Но при этом я придала своему лицу расстроенное выражение и даже немного испуганное. Вжав голову в плечи, спрашиваю трагическим, дрогнувшим голосом:

— То есть ты оставишь меня здесь одну?

— Да, — кивает и морщится. — Хорош комедию ломать, Лея. По-настоящему от страха ты дрожишь совершенно иначе! Сейчас ты и твои ужимки выглядят комически!

Черт бы его побрал! Проницательный слишком… Умный, что ли?!

Точно темные глаза поблескивают игриво, а в речах слишком много интеллекта для простого скотника или пастуха! Нет, не просто так он прячется в глуши.

А вдруг…

Боже, вдруг он бандит какой-то?! Прячется от правосудия!..

Опасным типом может оказаться. Мне нужно вести себя с ним аккуратнее и выдавать себя так глупо. Выдыхаю, выпрямляюсь.

— Так-то лучше. Говори, что задумала! — требует Аслан, сложив руки под мощнецкой грудью.

— Ничего особенного.

— Не похоже. Выглядишь недовольной.

— Да, я привыкла немного к другим условиям, чем эти… эти…

«Развалины! Хибара… Хлев для скота!» — вертится на языке.

Не то чтобы я жила в хоромах, дядя меня не баловал, я встала до рассвета, раньше всех прочих. Но стены всегда были прочными, а крыша над головой — крепкой и не протекающей. В доме пастуха же в одном углу крыше ярким голубым лоскутком подмигивает небо!

— В общем, я жила в более крепком доме. В горах ночи холодные…

— Боишься простудиться?

— Если замерзну, то…

— Я согрею! — обещает мне Аслан с широкой, плотоядной ухмылкой. — Супружеский долг исполню.

Еще чего! О супружеском долге может и не мечтать!

— А насчет хилых стен… подумаю, что можно сделать, — заключает довольно мирным тоном Аслан. — Но сейчас мне нужно кое-куда сходить. Ты будешь здесь. Ясно?

— Не боишься, что сбегу?

— Ну попробуй! — машет ладонью. — Далеко не убежишь. Можешь вон на ту дорогу пойти, проголосовать…

Что-то здесь не так. Чувствую подвох.

— Там часто проезжают машины?

— Часто, — кивает. — Один-два раза в день. Сегодня дорога и так была загружена свитой Джафарова. Может быть, тебе не повезет, встретишь еще кого-нибудь.

— Ты неправильно выразился! Наверное, хотел сказать, тебе повезет?

— Я все верно сказал. Тебе не повезет, если попадется кто-то.

— Почему?

— Сама подумай. Девка. Одна. В горах. Одета как оборванка. Трусы, как у шлюхи.

Я поежилась.

— Мои трусы никто не увидит! Я же оделась.

— Все равно увидят. Выдерут и выбросят. Кому ты нужна? — фыркает. — Видно же, что за тебя заступиться некому. Выглядишь, как чужачка! Так что… Хочешь уйти? — набрасывает на плечи куртку. — Удачи!

— И это все?!

Потрясенно смотрю в его скуластое, бородатое лицо.

— Все.

— То есть совсем-совсем все?!

— А чего ты ждала? Что я тебя буду удерживать? Умолять остаться?! Этого не будет. Хочешь — проваливай на все четыре стороны. Хочешь — оставайся. Но в таком случае тебе придется выполнять обязанности моей… жены.

Сказал с торжественным видом, развернулся и пошел прочь! Тоже мне, великая удача, стать его женой!

— Постой! — кричу вслед.

Фиг он остановился, развернулся и пошел прочь. Шаг у него твердый. Он топает неторопливо, но энергично. Внушительная походка, очень крепкая, уверенная.

Мне приходится его догонять.

— Постой… Постой, Аслан!

Бегу за ним, шаркая подошвами калош, чтобы не слетели с ног.