Позвали? Куда позвали? Для чего?

Он так смотрит, будто тоже хочет наброситься на меня, и эти два огромных бугая в моей комнате чуть ли до приступа паники меня не доводят. Но бежать некуда. Везде охрана. В этом закрытом клубе она стоит на каждом углу и зорко следит за каждым шагом.

И всё, что мне остается, притвориться незаметной, сжаться в комок на диванчике и вытирать саднящие губы рукой. Черт, как всё еще болит покрасневшая кожа, плакать хочется и жалеть себя из-за того, что я попадаю из одной передряги в другую.

– Смотрю, ты пришел в себя? – уточняет, хмыкая, волосатый, упирая руки в мощные бедра и глядя на брата. – Что ты притащил? В доктора решил поиграть?

И правда, Алим принес аптечку. Пугаюсь не меньше, чем от чуть ли не свершившегося насилия. Они что, решили вколоть мне какое-то средство, которое вырубит меня на раз? И взять мое безвольное тело как им угодно?!

– Эй, ты чего? – Алим замечает мое состояние и подходит ближе. – Чего перепугалась? Я хочу руки твои обработать, вчера заметил, что они у тебя все красные. Взял аптечку. Инесса сказала, что тут есть всё. Давай поищем какую-то мазь.

Джавед смотрит на брата так, словно готов убить, а я же – как на своего спасителя. Мало того, что спас меня от насилия, придя в самый нужный момент, еще и руки хочет обработать. Сейчас он мне видится гораздо меньшим злом, чем его брат, и чем он же вчера, когда пришел ко мне вдребезги пьяный.

– На хуй! – психует старший брат и стремительно покидает комнату.

– Что это с ним? – не замечаю, как произношу это вслух, недоуменно глядя на дверь.

– Боится уколов с детства.

Не сразу понимаю, что это шутка, а потом, когда до меня доходит, даже улыбаюсь. Невольно. Отвечаю улыбкой на улыбку. Алим оказался не таким и плохим. Даже милым, если можно назвать милым огромного мужчину с мощными мускулами.

– Спасибо, что принес аптечку, – чувствую себя обязанной сказать это и кошусь на пластиковый чемоданчик, который Алим уже открывает, глядя на его содержимое.

Чешет бровь в недоумении.

– Тут черт ногу сломит. Но тюбиков не так много, – достает средства и читает названия, при этом шутливо озвучивая мои предполагаемые недуги: – Так, это от больной спины. Болит? Нет? Тогда давай посмотрим другое. Это что-то противоспалительное… Наверное, еще рано, да? Так-так, а что тут? Регенерирующая мазь. Давай ее намажем?

– Давай я сама, – тянусь к тюбику, но Алим против.

– Нет, я должен обработать твои руки со всех сторон, а ты сиди и не двигайся, мазь должна хорошо впитаться. Сама ты так сделать не сможешь. Сейчас, обработаю руки антисептиком, – сопровождает он свои действия словами. – Такие нежные ручки – и испортить! – цокает языком. – Как это случилось? Ты что, засунула их в кипяток на кухне? – делает предположение.

– Нет, – усмехаюсь, вспоминая свои мучения, – у вас в клубе слишком грязно в некоторых местах, а перчаток я не нашла.

– Плохо, – хмурится он, открывая мазь, – не делай так больше. Не убирайся, если не нашла моющих средств или перчаток. Поняла? Если что, ищи меня. Я тебе помогу.

– Спасибо, – срывается с губ, а потом я хныкаю, когда холодная мазь ложится тонком слоем на израненную кожу. Это и приятно, и больно одновременно. С благодарностью смотрю на Алима, пока он продолжает медленно втирать в мою кожу мазь.

– Почему не сказала Инессе, что нет перчаток? – цокает он языком, заметив глубокую ссадину.

– Я сказала, но она… – замолкаю я, не желая жаловаться.

– Что она? – поднимает мужчина на меня требовательный взгляд.

– Сказала, что тут не курорт, чтобы выполнять мои пожелания, – шмыгаю я носом.