Я настолько в панике, что даже не вздрагиваю в ответ. Я окаменела, и сердце замедлило свой бег, словно мозг решил притвориться мертвым опоссумом.

— Марк Максимович…

— Для тебя просто Марк, — шумно выдыхает, и я в отчаянии смотрю в глаза Вовы.

Почему в нем не взыграют мужской эгоизм и ревность, которые толкнут на агрессию к сопернику? Где его защита и смелость? Сердце покрывается льдом разочарования. Ладно, он по пьяне совершил ошибку и выставил меня на игру в карты, я ведь тоже под алкогольными парами однажды впала в неадекватность, но можно уже очнуться!

— Свободен, — небрежно бросает Марк, — завтра без опозданий.

— Угу, — Вова пятится.

— Ты, мать твою, серьезно? — в злом изумлении шепчу я. — Ты еще завтра собрался на работу?

— Да, я ему зарплату повышу, — Марк наклоняется и скалится в улыбке, — он же почти семейный человек и ему важно баловать такую красавицу. Например, свозить ее в отпуск в Сочи…

Слабость горячим потоком обрушивается на меня от скрытой издевки. Вова неловко мне улыбается, прямо как тогда у фуршетного стола на юбилее моей тети.

— Подожди, — Марк выуживает из кармана наручные часы, которые я подарила Вове на день рождения. — ты кое-что забыл.

На оборотной стороне часов выгравировано “Люблю”, крошечное сердечко и “твоя Ди”. Он и часы просрал, мудак краснощекий. Я неадекватная не только выпившая, но и когда сильно злюсь. Во вспышке гнева переваливаюсь через стойку, вырываю стакан из рук удивленного бармена и намереваюсь его швырнуть прямо в лоб Вовы, чтобы его мозги, наконец, встали на место.

Марк заключает меня в непрошенные объятия со спины и перехватывает запястье. Цепенею в его руках, и он решительно отбирает стакан, мазнув губами по шее:

— Не бузи.

Остальные не играют и с интересом наблюдают за развитием ситуации, лениво цедя крепкий алкоголь. Вова отступает к двери, и охранники без вопросов ее открывают. В молчании и желании сбежать вырываюсь, он Марк грубо дергает меня на себя, и я опять в плену его объятий.

— А ты остаешься.

Вова выходит, и дверь за ним с тихим писком закрывается. Охранники вновь обращаются в безэмоциональных истуканов, и я пытаюсь судорожно сообразить, как избавиться от Марка, который вжался пахом в ягодицы. Я чувствую его эрекцию, и тело отзывается на его возбуждение: кровь приливает к промежности, тепло расходится по ногам, хоть и сознание понимает, что творится полное безумие и я не хочу с ним близости.

— Я разочарован. Ты выбрала себе в спутники жизни слюнтяя.

Вырываюсь и в возмущении смотрю в надменное лицо, а он не отрывает взгляда от моих губ. Да, Вова его полная противоположность, поэтому я с ним и решила быть, но его мягкость характера оказалась безвольностью.

— Нечего сказать, Ди?

Если и говорить с подобными мерзавцами, то на их языке. Я не вижу смысла сейчас плакать, кричать и прятаться в уборной, потому что это глупо и так я подыграю эгоизму и чувству власти Марка, который якобы выиграл меня в карты. Я должна избавиться от него тем же методом, которым он подкрался ко мне. Он же не отстанет, если я буду сопротивляться.

— Я требую реванша.

— Что?

— Я выиграю саму себя и ты оставишь меня в покое, — скрещиваю руки на груди.

Лица присутствующих озаряются предвкушением забавного зрелища. Марк недоуменно вскидывает бровь, и я по его роже вижу, что он не ожидал от меня подобной смелости. Я два года, мать твою, жила в страхе, что встречу тебя на улице, и вот судьба нас, наконец, столкнула. И да, я боюсь, но истерить на радость беспринципному уроду не стану.

— Ты умеешь играть в покер? — удивленно спрашивает Марк.