А такую власть над собой я никому не собираюсь давать. У Берга и так силы хватает, а с моей клятвой – добро пожаловать в окончательный плен.

– Магией нельзя разбрасываться.

– Истинными тоже. Поэтому я не буду тебе снимать другой номер, ясно?

– Я могу сама снять. У меня…

Обрываюсь, потому что денег у меня с собой нет. Даже вещей не осталось. Всё, что на мне – принадлежит мужчине. Чувствую себя нищенкой, хоя во всём виноват исключительно Берг.

– Нет денег, нет разговора.

– Дай телефон. Через пять минут у меня будут деньги. Сниму номер, куплю одежду и всё остальное.

– Дану своему позвонишь?

Бергу даже напрягаться не нужно, чтобы опрокинуть меня на спину и нависнуть сверху. С горящими глазами и недовольно поджатыми губами. Упирается коленом между моих ног. Ещё немного выше и упрётся прямо в…

– Что ты творишь, Берг?! Ты хотел спать, вот и спи. Не смей меня трогать. Или ты решил, что я должна покоряться каждому твоему слову? Обойдёшься.

Какая же я молодец. Думала, как бы убедить мужчину в своей покорности. Отлично получается, так, что Берг скалится и наклоняется ко мне.

– Бесишь, куколка. Начнешь когда-то думать?

– А ты начнешь когда-то мои желания учитывать? Или только ты один значения имеешь?

Берг рычит, но отпускает меня. Падает рядом, так, что несчастная кровать тихо скрипит. Смотрит в потолок, ворча. Ну, мне кажется, что это ворчание, я пока не научилась понимать звериное рычание. И не собираюсь.

Но лежу, замерев. Лучше сбежать подальше, а после продолжать злить мужчину. Сейчас я в слишком уязвимом положении. Не особо причина для смирения, но я, почему-то, себя одёргиваю.

– Ты не пойдешь в отдельный номер, - продолжает гнуть свою линию. – Особенно за деньги Дана.

– Да при чем он тут вообще? Я даже не заикалась о Дане. Или ты считаешь, что я сама заработать не в состоянии?

– И как же ты зарабатывала, если всё время в клане была? О, или в ту ночь в баре как раз работу искала?

– Ну ты и мудак!

Подрываюсь, но тут же оказываюсь прижатой к кровати мужской рукой. Берг не двигается, просто давит, укладывая обратно. И даже головы ко мне не разворачивает.

– Не рыпайся, куколка. Ничего такого я не сказал. Просто интересно, как ведьма может в обход клана зарабатывать.

– Так важно? Я… Дай слово Альфы, что никогда об этом не расскажешь!

Верховная говорила, что Дан обещал ей защиту для меня. И слово Альфы считается нерушимым. Почти как магическая клятва.

– Как минимум, ни мой клан, ни Дан и его стая. Я… Это не самый лучший способ, и мне влетит от Верховной, если она узнает. И не только мне.

– Ша.

Берг переворачивается, накрывая ладонью моё лицо. Мешает дальше тараторить и запутывать словами. Непонятно с чего вообще перед ним отчитываюсь. Мужчина убирает руку, напоследок проводя большим пальцем по контуру губ. И оставляет ладонь на щеке, заставляя смотреть на него.

– Во-первых, куколка, четче и по делу. Не знай, что ты девственница, решил бы, что телом зарабатываешь. Я не сказал, что ты такая! – рычаньем прерывает мои возмущения. – Во-вторых, ты теперь часть моей семьи и не под руководством Верховной. В-третьих…

– И много ещё доводов?

– Это последний. В-третьих, я не собираюсь ничего рассказывать, что тебе навредит. Достаточно ясно?

– Я продавала разные обереги.

– Вроде того, что был на тебе, чтобы отбить запахи?

– Ага.

– И что в этом криминального?

– Конечно, тебе не понять. Я продавала магию, это неправильно.

Геката, конечно, не наказывала меня за такое. Вряд ли её вообще волновали подобные мелочи. И Верховная сама ворчала, что многие ведьмы поступали подобным способом. Низко и неправильно.