Ага. Вроде поняла принцип. А я думала, что она просто исчезает.

Перед покоями Май, я вдруг подумала: что они мне не нравятся УЖЕ. Даже не видя что за дверями. И была права…

Во всей серой и безликой как и коридор комнате, выделялась лишь кровать — большая, застеленная ядовито-розовым пушистым пледом, и спрятанная под плотным красным балдахином. У меня пропал дар речи… как это безобразие можно было назвать детской комнатой?

Сделав несколько шагов замерла, потом медленно обернулась рассматривая: шкаф, диванчик, стол и пара стульев как понимаю для обеда, большое окно с такой же красной портьерой, двери ведущие в ванную, камин, на котором стоит портрет красивой белокурой девушки. Я сразу поняла что это мама Майрисии. Такие же зеленые глаза и аккуратные губки, такие же волнистые локоны только светлее. А еще девушка улыбается знакомой застенчивой улыбкой и счастливо смотрит на художника. Теплая словно солнышко.

Я решила рассмотреть поближе, сделала несколько шагов и почти дойдя увидела боковым зрением что-то выбивающиеся из общей картины: за ширмой для переодевания, стоял стол, так чтобы не было видно ни от кровати, ни от входа. Кажется я нашла то, что прятали ото всех. Стопочка бумаги, краски, кисти, на стене рисунки прикрепленные булавками, — уютный уголок в этой серости.

— Кармины не любили портрет моей мамы и не подходили к нему. Поэтому, мы с няней решили устроить тут свой тайный домик. — Май взяла меня за руку.

— Твоя мама была красавицей. Ты очень похожа на нее, и улыбка у тебя такая же светлая и солнечная, и глазки… Мне очень жаль что она не смогла сама вырастить тебя и защитить от всех этих… кармин.

Я обняла девочку и поцеловала в макушку. Нет, ревности не было. Мне действительно жаль, что ребенок остался без мамы, столько пережил и выстрадал… Да и... если бы она осталась жива, думаю что нас с Соней не забрали бы и начинаю понимать, что кажется и авария была устроена для того, чтобы забрать душу моей дочери. Возможно. Нужно будет спокойно обдумать позже.

Мне вдруг захотелось взять дочь на руки, что я сразу и сделала, — не такая уж она и тяжелая, маленькая и худенькая.

Так, с ней на руках, сделала последние пару шагов к камину и остановилась. Мы одновременно, не сговариваясь подняли руки и дотронулись до портрета драконицы. А я еще и не удержалась, сказала шопотом, чтобы не слышали остальные: "Спасибо тебе за дочь. Я буду любить ее за нас обеих. Обещаю."

Почему-то в душе я чувствовала себя чуточку виноватой за то, что здесь и сейчас я, а не она. Наверное за это и попросила мысленно прощения…

Посмотрела на Май и улыбнулась.

— Она красивая, правда? — Дочь посмотрела на меня с грустью.

— Ты вырастешь такой же красавицей, я уверена. Даже еще краше, вот увидишь! Твой папа еще устанет гонять женихов! — я чмокнула ее в носик и пошла в сторону тайного уголка.

Да… тут было уютно. Видно, что ребенку нравилось тут сидеть за рисованием. На многих картинках изображены мама и дочка, на многих драконы и монстры. Видно как отличаются первые рисунки от последних — более четкие и уверенные линии, яркие цвета, мелкие детали. А на одном рисунке были изображены три фигурки людей, — похоже это она рисовала родителей и ребенка.

— Это ты и твои родители. Я подумала что раз ты скучаешь по ним, то рисунок будет напоминать. — Заметив мой интерес, пояснила девочка.

— Да, скучаю. А знаешь что? Давай мы отправим этот рисунок им, ведь и они скучают! Только у меня еще брат есть, нарисуешь и его? — получила в ответ взволнованное "а им понравится?" Ответила, что уверена в этом.