— Я уже достаточно увидел, Мати… гммм… Тиль, не будем же гневить твоего страдающего бога ненужными клятвами.

— Милорд, вы – богохульник! – все-таки вспыхивает она, буквально кометой взвиваясь с места. – И я вам никакая не… Тиль!

Она произносит это так, словно я только что в стихах и красках пересказал ей содержимое моего недавнего сна с ее непосредственным и весьма активным участием. Кстати, я ведь могу…

— Я буду называть тебя так только когда будем оставаться наедине, - улыбаюсь нарочно довольно, потому что злить этот ее блеск в глазах – сплошное удовольствие. Все равно, что гладить против шерсти маленькую пушистую кошечку, которая изредка шипит и бьет лапой, но не выпускает когти.

— Наедине в темнице? – парирует она, гордо вздёргивая подбородок. – Или милорд имеет ввиду долгие бессонный ночи, которые проведет, измываясь над моим несчастным телом?

Ну до чего же хороша, Бездна меня задери!

И эти ее слова… Не знал бы, что монашенка – поверил бы, что девчонка нарочно меня дразнит и подначивает. 

Я вытягиваю ноги, впервые за вечер позволяя себе растянуться в свое удовольствие и насладиться обществом дерзкой красотки. А хоть бы она и трижды была монахиней, это никак не отменяет того факта, что она по-прежнему крайне притягивает моих чертей.

— Над твоим несчастным телом, Тиль, я бы измывался со всем уважением и почтением, - перекатываю слова на языке, одновременно воображая, что бы доставило мне большую радость – если бы она разделась сама или если бы я избавил ее от платья, просто разорвав его от лифа до талии. Вероятно, все-таки второе. – Так что впредь от души советую тебе следить за языком, или я начну верить, что ты на самом деле меня подначиваешь этими полунамеками, а не говоришь, не понимая что.

Девчонка явно готовится к очередному выпаду.

Копит силы, забавно раздувая ноздри и сжимая пальцы в кулаки.

Накаляется, разогревается изнутри.

И когда я вспоминаю, что той ночью видел на ней Печать Хаоса, она внезапно как-то разом остывает.

Просто делает глубокий вдох… и ее взгляд проясняется.

Это странно, но похоже на солнечный луч в грозовом небе. 

— Я больше не желаю ни минуты находиться в вашем обществе, милорд Нокс. – Ее голос спокоен, стать выдает горделивое смирение. – Если вы желаете свернуть мне шею, то я попрошу оставить меня наедине с молитвой хотя бы на пять минут, чтобы я могла очистить душу от грязи мирской жизни.

Я прикрываю глаза, проглатываю крепкое словцо в адрес этой ее позы. 

Монашенка или нет, а откуда-то успела нахвататься королевских замашек.

— Сядь, пока я думаю, что с тобой делать, - командую я и не без удовольствия замечаю, что она, после секундного колебания, все-таки усаживается обратно в кресло. Всегда любил трезвомыслящих женщин, но так редко их встречал, что почти разуверился найти. И вот – великолепный образчик. – И сделай одолжение – не открывай рта, пока я не разрешу.

Выразительно поджимает губы.

Увы, но не могу не признать – Эвин не зря видит ее в роли своей королевы.

Не могу представить женщину, которой бы больше этой пошел красивый титул.

И в этом самая главная проблема из длинного списка других, не менее глобальных.

Я должен рассказать Эвину, что Матильда – никакая не Матильда, а просто подставная утка. И с огромной долей вероятности он тут же прикажет отдать ее в руки палачей, чтобы выведать подноготную заговора, а потом, если девчонка каким-то чудом окажется жива, распорядится тихо придушить ее где-то в подвалах королевской тюрьмы. И будет всецело прав, потому что подобные игры с королем – это чистое самоубийство.