А потом к нему паломничество началось. Кто пироги нес, кто блины, кто борщ в кастрюльке. И всем молоко подавай. Михаил отказывал, потому как просто не было лишнего. Одна из просительниц ему ту бабу и сдала.

- Брехло! – выплюнула она в сердцах.

- Кто – я? – изумился Михаил.

- Да Танька! Всем растрепала, что один раз тебя покормила, так теперь бесплатно молоко получает.

- Так ей для ребенка, - возразил он. – И тогда еще был резерв.

- Для какого ребенка! У нее детей нет. Маски она делает, для лица и для волос. Еще и продает их.

Такого вероломства Михаил не ожидал. Его оскорбило и то, что его развели, как сосунка, и то, что в деревне твердо уверовали, стоит его подкормить, так он становится ручным и шелковым.

Вот и окрысился он на соседку, едва та заикнулась о том, что пришла за молоком. Решил, что наплели уже ей, а она поиздеваться решила. Вроде взрослый мужик, а идиот идиотом.

Парное молоко Михаил налил в крынку, накрыл тряпочкой. Тарелку из-под пирога вымыл, насыпал на нее сушеной вишни. Свежей еще нет, но и так вкусно – кисленько. И отправился к соседке – просить прощения. Уже стемнело, но спать она еще не легла, светились окошки – и в комнате, и на кухне.

На вежливый стук в дверь соседка испуганно ответила:

- Кто там?

- Это я. – Михаил чертыхнулся сквозь зубы и закатил глаза. – Сосед, Михаил.

- Уходите.

На теплый прием он и не рассчитывал.

- Маруся, прости меня, пожалуйста. – Он хотел извиниться, глядя ей в глаза, но что ж, можно и через дверь. – Не знаю, что на меня нашло… - Угу, как же! – Вернее, знаю, но к тебе это не имеет никакого отношения.

Тишина. Чего это она притихла?

- Я вам не открою.

Упрямая коза! Чисто его Машка.

- Марусь, мы на «ты» перешли.

- Все равно не открою!

- Я тебе молока принес. И тарелку. Спасибо, пирог очень вкусный. Маруся?

Ваша мама пришла, молока принесла. Ядрена вошь!

Щелкнул замок, дверь скрипнула. «Надо бы смазать, - подумал Михаил. – Колька, танцор хренов, и не догадается, небось».

Соседка отступила назад, пропуская его в дом. Куталась в платок. Замерзла, что ли?

- Вот, держи. – Он переступил через порог, протянул крынку и тарелку. – Парное.

- Спасибо. – Она приняла посуду, поставила на стол. Платок съехал с плеч и упал на пол. – А это зачем?

- Вишня? Да не принято пустую посуду отдавать. Не понравится – выбросишь.

- Спасибо, - повторила соседка.

Михаила раздражал ее вид. Какая-то потерянная, и нос красный. Неужели плакала? Из-за него?

- Маруся, ты зла не держи. – Он поднял платок, подал ей. – Я тебя обидеть не хотел. Вернее, хотел, но…

Не было печали. Какого черта он оправдывается тут, как мальчик?

- Я поняла. – Она снова накинула на плечи платок. – Ко мне это не имеет никакого отношения.

Ядрена вошь! Не рассказывать же ей эту историю!

- Все в порядке, - добавила соседка. – Спасибо. Боюсь, я все же не смогу покупать у вас… у тебя молоко. Для меня это дорого.

- А тебе для чего? – поинтересовался Михаил.

- В смысле?

- Ну… пить или…

- Пить, конечно, - удивилась она. – А что еще можно делать с молоком? Разве что творог или сыр…

- Договоримся.

Без кружки молока он не обеднеет, а девочка бледная, худенькая. Может, больная? И в деревню лечиться приехала, чистым воздухом дышать? Идиот, как есть, идиот.

- Ты замерзла?

- А? Да… немного… Тут печка есть, а топить я так и не научилась, хоть Николя и показывал, как.

- Давай помогу.

Михаил не понимал, как можно мерзнуть теплым вечером, однако растопить печь несложно. Пусть греется.

- Ты не заболела?

- Нет. Спасибо.

Еще одно «спасибо» - и его стошнит. Боевой настрой соседки нравился ему больше. Может, дело вовсе не в их ссоре? Может, случилось чего? С расспросами Михаил не спешил. Захочет – сама расскажет. Нет – и не надо.