– Есть.

Засветился главный экран, на нём возникла цветная трёхмерная схема корабля (когда проектировался «Горное эхо», рассматривался вариант голографических компьютерных изображений вместо обычных, но затем от этой идеи отказались, поскольку обычные оказались удобнее и надёжнее во всех отношениях).

– ДЖЕДО, полная диагностика систем. По-русски.

– Есть.

ИИ, как и положено, начал с энергосистемы «Горного эха» и состояния корпуса. Всё было в полном порядке: корпус цел, кварковый реактор выдавал положенные ноль целых две десятых процента мощности, чего с лихвой хватало на всё.

Нуль-генераторы – в норме.

Планетарные двигатели – в норме.

Аккумуляторы и силовая защита – в норме.

Гравигенераторы – в норме.

Запасы кислорода и воды – в норме.

Запасы продовольствия – в норме.

Анабиозные камеры (четырнадцать основных и одна запасная) – в норме…

Стоп. Не совсем.

Судя по показаниям, камеры работают уже больше полугода. Точнее, сто восемьдесят семь дней, считая сегодняшний. А рассчитаны они ровно на двести четыре дня.

То есть, работать-то они могут гораздо дольше, но вот люди в состоянии анабиоза могут находиться максимально двести четыре дня. Земных. Затем резко возрастает риск необратимых изменений в организме, которые, в конце концов, приводят к гибели оного.

– Что-то не так? – спросил Быковский. Вот что значит настоящий командир – по спине подчинённого видит, что возникла проблема.

Я объяснил.

– Сто восемьдесят семь из двухсот четырёх, – повторил Валерий Фёдорович. – То есть, осталось семнадцать суток?

– Да. После этого людей нужно выводить из анабиоза.

– А почему они вообще в анабиозе? – спросил Юджин.

– Хороший вопрос, – кивнул Быковский. – Мы можем это узнать?

– Надеюсь, – сказал я. – Но сначала завершим диагностику всех систем.

– Давай.

Жизненные показания членов экипажа и экспедиции, за исключением трёх мёртвых тел, – в норме.

Системы жизнеобеспечения корабля – в норме.

Система Дальней связи не работает, требуется ремонт или замена квантового резонатора… Ладно, это потом, не горит.

Так, интересно, а это ещё что?

Диагностика космокатера «Смелый» показала, что летать он не может. Совсем.

Критическое повреждение реактора. Требуется замена.

Критическое повреждение топливного насоса. Требуется замена.

Критическое повреждение плазмогенератора. Требуется замена.

Критическое повреждение главной турбины. Требуется замена.

Критическое повреждение гравигенератора. Требуется замена.

Критическое повреждение генератора силового поля. Требуется замена.

– Однако, – присвистнул я. – У нас проблемы.

– Что ещё? – спросил Быковский.

Я вкратце объяснил.

– Починить можно? – спросил наш командир.

– Можно. Но не здесь. Слишком серьёзные повреждения. Допустим, запасной топливный насос имеется. Гравигенератор тоже. Надеюсь. Без генератора силового поля можно обойтись. То есть, нежелательно, но можно. На ходовые качества от не влияет, только на безопасность. Даже с плазмогенератором что-то наверное можно придумать. Но реактор… Судя по его состоянию, там всё глухо, под замену. А без реактора летать не получится. Энергия ёк, как говорят в Узбекистане.

– Интересно, откуда такие повреждения, – сказал Юджин.

– Вот и мне тоже.

– ДЖЕДО, – позвал я.

– Здесь.

– Известно, как это произошло?

– Известно. «Смелый» вывела из строя плазменная разумная форма жизни, обитающая на Юпитере. Она же виновна в гибели Миллари Иторби, Абэйн Леко и Ирцаля Мено. Предположительно. Но с большой долей вероятности.

– Рассказывай.

Вот что мы узнали.

«Горное эхо» вынырнул из нуль-пространства где-то между орбитами Плутона и Нептуна, ближе ко второму. Это было рискованно, но навигаторы вкупе с ДЖЕДО сработали на «отлично».