– Мэттью, это возможно? – переадресовал вопрос Генри.

– Всё возможно, – пожал плечами радиоинженер. – Как скажете. Хотя лично я считаю это ненаучной блажью, сразу говорю.

– Сильно сказано, – ровным голосом произнёс Владимир Алексеевич.

– С точки зрения науки, – сказал Дрейк, – нет никаких областей пространства, более или менее приоритетных для наших целей. Всё, что мы имеем – это умозрительные гипотезы. Мы даже ни одной планеты вне Солнечной системы не открыли, о чём говорить?

– Они есть, – сказал я. – Не могут не быть.

– Как и внеземной разум, – кивнул Дрейк. – Очень на это надеюсь.

– Частота – от восьми целых двух десятых гигагерц до… – договорить я не успел. Дверь в конференц-зал распахнулась и вбежал какой-то встрёпанный и лохматый молодой человек в очках, одетый как почти все мужчины здесь: лёгкие брюки, тенниска с короткими рукавами, сандалии на босу ногу.

– Простите! – воскликнул он возбуждённо, поправляя очки на носу. – Господа, кажется, у нас сенсация!

– Что случилось, Эрик? – нахмурился Митчелл. – Кажется, ты сейчас должен быть на дежурстве? Господа, это наш молодой подающий большие надежды учёный Эрик Хэнкс.

– Очень приятно, – пробормотал Борис Натанович.

Остальные, включая меня, благосклонно кивнули головами.

– Я и есть на дежурстве, – ответил молодой человек. – Но кому ни позвоню, никто трубку не берёт. В том числе и вы. Вспомнил, что вы здесь должны быть, поставил аппаратуру на запись и рванул бегом. Идёмте скорее! А то через двадцать пять минут Каллисто уйдёт в мёртвую зону, и сигнал прервётся.

– Каллисто? – пробормотал Дрейк. – Спутник Юпитера?

– Он самый, – подтвердил Эрик.

– При чём здесь Каллисто?

– Сигнал пришёл оттуда.

– Какой сигнал?

– Инопланетный!! – заорал Эрик. – Сигнал, посланный инопланетным разумом!! Чего я прибежал, по-вашему? S-диапазон, частота два и восемьдесят семь сотых гигагерц, длина волны – двенадцать сантиметров! Там слова! Вы понимаете? Слова, мать их, на незнакомом языке!

– Записал? – спросил Митчелл.

Молодой, подающий надежды учёный-радиоастроном закатил глаза.

Через десять минут мы были на рабочем месте Эрика. Даже Владимир Алексеевич Крат не отстал, хотя слегка и запыхался.

Мигали огоньки приборов, крутились катушки магнитофона. За окном густел южный вечер на Карибах.

– Сейчас! – провозгласил Эрик, плюхаясь в кресло. – Сейчас сами всё услышите. Даю громкую связь. Он тронул верньер настройки, щёлкнул клавишей.

– Хайо Гарад зарратако Мендуно Хардзуна. Бурузантзар БеризЛеко. Укэточчивиакиан. Лур, дженди, седез-ме! – прорвался из динамика сквозь помехи низкий мужской голос и тут же повторил. – роут Хайо Гарад зарратако Мендуно Хардзуна. Бурузантзар БеризЛеко. Укэточчивиакиан. Лур, дженди, седез-ме!

«Внимание! Говорит звездолёт „Горное эхо“ с планеты Гарад, – перевёл я про себя. – Командир корабля Берриз Леко. Мы прибыли с миром. Земля, люди, отзовитесь. Приём».

Молодец, Берри, подумал я. Добился своего. А ведь кое-кто помнится, сомневался в тебе. Ну что ж, до скорой встречи. Ты не поверишь, что тебя ждёт.

– Откуда идёт сигнал, говорите? – деловито осведомился Дрейк.

– По предварительным расчётам – район Юпитера. Точнее – Каллисто.

– Юпитер, Юпитер, – пробормотал Дрейк, что-то вспоминая.

– Через полтора года, в семьдесят пятом, очередное Великое противостояние, – сказал я. – Юпитер должен приблизиться к Земле на расстояние три целых девяносто пять сотых астрономических единиц.

– Или пятьсот девяносто миллионов километров, – добавил Владимир Алексеевич. – Примерно.