– В дома-ах, – повторил Король. – Машины у всех… Богато живут.

– Смотря какие дома, – философски заметил Сарпек. – Кирпичные – да, дорого. А если, как у нас, саманный слепить – нормально выйдет по бабкам.

– Сарпек прав, – подтвердил я. – Дома американцы каркасные строят – деревянный каркас, внутри утеплитель, снаружи штукатурка. Это дёшево. Что до машин, то многие в кредит берут, потом выплачивают банку годами. Дома, кстати, тоже в кредит.

– Так это что же, – догадался Король. – В кабалу к банку попадаешь?

– Бывает и так, – подтвердил я. – Можно и дома лишиться, и машины, если работу потеряешь и выплачивать кредит не сможешь. Это у нас вместо безработицы статья за тунеядство, а там работу очень непросто бывает найти, а вот потерять – запросто.

Закончилось пиво. Наступил вечер. ШПВ постепенно наполнился людьми, и разговаривать стало уже не очень удобно. Да и всё основное я уже рассказал.

– Ты, конечно, не вернёшься, – сказал Женька Юрасов, когда мы прощались.

– Не знаю, – сказал я. – Всё может быть, но обещать не стану.

Я и впрямь не знал. В Америке и Москвея скучал по Кушке. Меньше, чем по Гараду, но – скучал. Я всегда быстро привязывался к местам, в которых жил, и с которыми у меня были связаны дорогие мне воспоминания. Уверен, что даже по Алмалыку с его испорченным промышленными выбросами воздухом я когда-нибудь заскучаю. Как иначе. Там я собрал антиграв. Там был милый моему сердцу дом, в котором жили дедушка с бабушкой и прабабушкой и я. Семья Кофманов. Наташа, в конце концов. Там до сих пор жил Толик Краснов, которого я считал своим другом. Вероятно, я не стал бы ему рассказывать абсолютно всё, что тревожило меня сегодня, но зато я абсолютно точно знал, что на него во всём можно положиться. А это много значит. Там, в горах Алмалыка, я дрался насмерть плечом к плечу с дедом Лёшей и дядей Юзиком. Дрался и победил. Разве такое можно забыть?

А уж Кушка… Что-то удивительно притягательное было в этом маленьком городке, затерянном на южном краю необъятной страны. Я мало здесь прожил, но этого хватило, чтобы сродниться с ним и полюбить всем сердцем.

– Не вернёшься, – повторил Женька и вздохнул. – Никто не возвращается.

На сборы ушла почти неделя. Петров и Боширов, которые откровенно маялись в Кушке бездельем, приняли в них активное и добровольное участие. Маме даже не пришлось просить в дивизии солдатиков – товарищи майор и капитан прекрасно справились сами. В ответ мама кормила их борщом, котлетами и окрошкой на домашнем квасе и даже пару раз наливала по рюмке-другой холодненькой.

– Мам, а зачем это всё? – заикнулся я в самом начале сборов.

– Что – всё? – не поняла она.

– Ну, это – тащить мебель за тысячи километров. Давай здесь оставим. Объявим гаражную распродажу, а в Москве новую купим. Деньги же есть.

– Что такое гаражная распродажа? – нахмурилась мама.

Я рассказал о гаражных распродажах в Америке. О том, что американцы часто переезжают с места на место, и поэтому к вещам не особо привязываются.

– Перед отъездом на новое место жительства, многие делают гаражную распродажу. Так называется, потому что устраивают её обычно в гараже. Стаскивают туда мебель, посуду, книги, одежду – всё, что угодно, что уже не очень нужно. Соседи по улице и даже по городу приезжают, выбирают, раскупают по дешёвке.

– По дешёвке?

– Ну да. Дорого в магазине купить можно, а на гаражной распродаже обычно дёшево всё. Высокую цену поставишь – не купит никто.

– Зажрались твои американцы, – сделала вывод мама, выслушав все о гаражной распродаже.