– Тамара, милая, я не берусь судить, насколько вы правы, но какое это имеет значение? Важен сам факт того, что Юрцевич собирается стать вашим зятем, неважно, какие мотивы им движут, но у него для этого есть все возможности. И его ребенок в скором времени станет вашим внуком или внучкой, этому вы помешать уже никак не можете. Вот из этого и надо исходить.

– И что вы мне посоветуете, Ванечка? – жалобно простонала она. – Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Ну скажите же мне. Он есть? – Тамара Леонидовна просительно заглянула в глаза полковнику Круглову. – Я на все готова, честное слово. Если вы мне скажете, что нужно убить этого Юрцевича, я его убью, сама убью, своими собственными руками, но не позволю исковеркать жизнь всей нашей семьи.

– Ну что вы, – рассмеялся Круглов, – зачем такие страсти? И потом, это не решит проблему: Надя все равно запишет его отцом ребенка.

– Ну и пусть! Пока что его еще не посадили за антисоветскую пропаганду, пока он просто художник, вот пусть им и останется навсегда.

Она слышала себя словно со стороны и удивлялась: неужели это она, добродетельная жена и мать, коммунист, член партии с четвертьвековым стажем, дочь убежденного революционера, рассуждает о том, что готова лишить человека жизни, пока он окончательно не испортил свою репутацию, чтобы спасти репутацию и карьеру членов своей семьи? Бред, галлюцинации! Не может она говорить об этом всерьез, на нее просто нашло какое-то помутнение, она в ужасе, в панике, вот и городит черт знает что.

– Простите, Ванечка, я несу какую-то чушь… Какое убийство, что это я… Но должен же быть какой-то выход.

– Да, Тамарочка, голубушка, это вас занесло, – с улыбкой заметил Круглов. – Хорошо еще, что ваш собеседник – я, а не кто-то другой, иначе вас могли бы неправильно понять. Но в том, что вы сказали, есть рациональное зерно.

– Да? – встрепенулась она. – Какое?

– Меры нужно принимать, пока Юрцевич не наделал глупостей. Как бы мы с вами ни старались, его имя уже связано с вашей семьей, Надюша носит его ребенка, и отменить это мы никакими усилиями не сможем. Однако мы можем попытаться спасти именно имя. Вы меня понимаете?

– Нет, – растерянно ответила Тамара. – Чье имя мы можем спасти? Наше? Каким образом?

– Да не ваше, Тамарочка, не ваше. Ваше-то имя что спасать? Оно у вас и так – ого-го! – Он рассмеялся и подмигнул ей. – Я имею в виду имя Юрцевича. Пока что он просто художник и отец Надиного ребенка. Наша с вами задача не допустить, чтобы он превратился в диссидента и Надюшиного мужа. Слышали такое новое слово – диссидент?

– Конечно, – кивнула Филановская.

– Так вот, зять-диссидент вам не нужен. Юрцевича можно посадить за что-нибудь другое.

– За что? – испугалась она.

– Да какая разница, было бы желание. Посадим. И будет сидеть. Тем самым мы одновременно решаем целый ряд тактических и стратегических задач. Во-первых, Юрцевич отправляется на зону и лишается, таким образом, возможности распространять свои антисоветские идеи, потому что уголовники – народ своеобразный и совсем не похожи на тех гнилых интеллигентов, с которыми он общается в Москве. То есть появляется гарантия, что в ближайшие несколько лет его за эти идеи не осудят. Если же он попытается вести свою пропаганду и агитацию среди других осужденных, то об этом очень быстро станет известно руководству колонии, и мало ему не покажется. На зоне всегда есть возможность сделать так, чтобы человек получил новый срок. Но это случится уже не здесь, не рядом с вами, и к вам отношения иметь не будет. Во-вторых, Юрцевич становится банальным уголовником, тупым и отвратительным в глазах вашей дочери, и это отбивает у нее всякую охоту выходить за него замуж и записывать его в метрике отцом ребенка. В-третьих, пока этот тупой и отвратительный уголовник отбывает срок, Надюша основательно остывает, чувства проходят, остается только неприязнь, и когда он появляется снова, ни о каком возобновлении отношений речь уже не идет. Если после отбытия наказания он не возьмется за ум и будет продолжать свою деятельность в антисоветском русле, его, конечно же, привлекут за это, но к вашей семье это уже не будет иметь никакого отношения. Самое оптимальное – за это время выдать Наденьку замуж, и пусть ее муж усыновит ребенка. Всё, история будет окончена. Как вам такой вариант?