— Не стоит начинать, — он резко прерывает меня. Откидывается на спинку широкого кресла и, прищурившись, добавляет: — Не будем ворошить прошлое.

— Кир...

— Перейдем сразу к делу, — стальные нотки его голоса ранят в самое сердце. — Из того, что я успел увидеть, могу сделать вывод: расторопность — не твой конек. В моем заведении это неприемлемо. Аня, боюсь, ты нам не подходишь.

К горлу подступает ком, и я так крепко сжимаю свои пальцы, что чуть не вскрикиваю от боли.

— Ясно, — шумно сглатываю обиду.

— Тебе лучше поискать другое место работы, — категорично произносит Кирилл. — Ты с легкостью ее найдешь — сезон на носу.

От этих слов мое тело бросает в жар. Не хочет говорить, даже видеть меня рядом не хочет. Совсем его не узнаю. Кир уже не тот открытый, веселый парень, который остался в моей памяти, в моем сердце. Сейчас передо мной незнакомец. Суровый и мрачный руководитель. Точнее, без пяти минут бывший руководитель. Теперь мне трудно даже представить, как он воспримет новость о сыне, когда я все же решусь ему рассказать о нем. Но однозначно не сейчас...

— Хорошо. Так и сделаю, — чеканю в ответ.

— Прекрасно. В таком случае можешь быть свободна... как только возместишь ущерб.

Мои брови ползут наверх. Заработала, называется.

— Ущерб? — выдаю с придыханием. С каждой секундой изображать невозмутимость становится все сложнее.

Звенящую тишину нарушает звук открывающейся двери. В кабинет возвращается Эльвира. Она останавливается рядом со мной и переводит удивленный взгляд от меня к боссу. Возникшее между нами напряжение наверняка заметно невооруженным глазом.

— Эльвира, посчитай сумму ущерба и озвучь Анне, — следует хлесткое распоряжение.

— Да, конечно, Кирилл Александрович, — кивает она.

— Да, и надолго Анна у нас не задержится.

— Поняла, — отвечает Эля, теперь она явно озадачена.

— Аня, если вопросов нет, можешь идти. Эльвира останься, — твердо произносит Кир, а я уже и так просто мечтаю исчезнуть отсюда.

— Вопросов нет, Кирилл Александрович, — цежу сквозь зубы и стремительно покидаю кабинет.

Шагаю обратно. Да так быстро и нервно, что подойдя к широким дверям, ведущим в зал, останавливаюсь в небольшом холле, чтобы перевести дыхание. Прикрыв глаза делаю глубокий вдох, сразу же шумно выпускаю воздух через рот. Ощущаю себя раздавленной. Словно по мне каток проехал. Голова свинцовая, ноги, напротив, будто ватные. Подношу руку к груди, нащупываю под рубашкой колечко и сжимаю его в ладони. Вот так встреча... Как же долго я о ней мечтала. Бойся своих желаний, называется...

Внезапно дверь открывается. Успеваю отступить, едва не получив по лбу его массивным резным полотном.

— О, Анька! — передо мной возникает взволнованная Катя. — Как прошло? Выговор получила?

— Потом расскажу, — отмахиваюсь я. Прячу полученную порцию негативных эмоций за широкой улыбкой.

— Надо же было тебе этот поднос уронить! Да еще так невовремя! — сокрушается Катюха. — Эта бутылка виски бешеных денег стоит.

— Сколько она стоит? — теперь напрягаюсь еще больше.

За углом в коридоре слышатся шаги.

— Блин, это Эльвира, — Катя тянет меня за руку в зал. — Идем, не то сейчас Цербер нам еще и по штрафу влепит.

17. Глава 16

Остаток смены дается мне тяжело, а время, как назло, ползет невыносимо медленно. Настроения нет, но я стараюсь держаться изо всех сил. С улыбкой обслуживаю клиентов и, наученная горьким опытом, крепко сжимаю в руках поднос.

Кирилл пробыл в ресторане всего час. А потом прошел через зал к выходу, беседуя по телефону, и уехал. Хотя испытываю бурное негодование, сердце так и екает, когда на него смотрю, а грудь сдавливает нестерпимая мучительная тоска.