Нужно просто взять себя в руки. Дело-то простое. Не смотреть ему в глаза. Не разглядывать пухлые губы. Не медитировать на его длинные, музыкальные пальцы, которые лениво крутят в руках дорогую шариковую ручку.

Только работа. Только хардкор.

И понеслось.

Хан гонял подчиненных и в хвост, и в гриву. Кому-то везло, и его слушали молча, а кому-то не очень, и он выхватывал от Марка Германовича по первое число. И, казалось бы, идеальный доклад превращался в филькину грамоту, когда суровый руководитель указывал на невидимые для всех огрехи. И пружина ожидания внутри меня скручивалась все сильнее и сильнее. И я уже не была уверена в том, что и моя работа выполнена на высший балл.

Вот сейчас он дойдёт до меня, и мне крышка. Растопчет! Закатает в асфальт!

Но время шло, а Хан так и не назвал моё имя, а потом и вовсе нарезал всем новых задач, попрощался и отключился. А я, прибалдевшая и дезориентированная, осталась сидеть на своём стуле и недоуменно хлопать глазами.

Что? А как же я?

И холодок страха прокатился по позвоночнику.

А что, если это точка? Что если Хан вернётся из командировки и укажет мне на дверь? Что тогда?

Нет, он, конечно, гадский гад и всё такое, но... у меня неподъёмный кредит, и мне никак нельзя сейчас остаться без места. Вообще никак!

И вот тут я конкретно так скисла. Села за своё рабочее место и в панике оглянулась по сторонам, а потом взяла телефон и набрала номер лучшего друга и единственного человека, который мог бы мне помочь. Два бесконечно долгих гудка, а потом трубку на том конце провода взяли:

– Привет, Тань.

– Привет, Стас.

– Ты поболтать или по делу? Если первое, то давай чуть позже созвонимся, у меня тут аврал.

– Я по делу.

– Ага, слушаю тогда.

– Меня, кажется, увольняют.

– Гандон штопаный, - зарычал в трубку друг, всё понимая с полуслова, и я улыбнулась, - надо было ему еще в школе харю начистить. Чё этому самородку опять не так?

– Стас, это сейчас уже не важно, - замялась я, - просто скажи, что мне делать? Я, чтобы себя выкупить у Иванчука, деньги в банке взяла. Много денег, Стас.

– Сколько?

– Мне работа нужна, а не подачка, - тяжело вздохнула и нахмурилась.

– Ко мне пойдешь?

– А ничего лучше нет? – усмехнулась я.

– Есть, – рассмеялся в трубку друг, – я у Толмацкого поспрашиваю, такие спецы, как ты, на вес золота, и угрозы твоего Иванчука – всего лишь пук в никуда.

– Из-за этих угроз мне отказали в «Синко» и «Цитадели».

– Надо было сразу к нам идти.

– Куда к вам? У вас совершенно другой профиль. Ну и я хотела сама со своими проблемами разобраться, Стас. Да и работа в «Лабра» мне казалась мечтой, – пожала плечами, – я знать не знала, что было поглощение, и теперь мне светит работать под Ханом! В противном случае я бы никогда на эту должность не согласилась. Сам же знаешь.

– Ладно, Тань, найдём мы тебе работу. Может, не по твоей специальности, но хотя бы что-то рядом. Идёт?

– Спасибо!

– Не за что, подруга. И... не дожидайся от Хана действий, сама заявление напиши.

– Не могу. У меня контракт.

– Фак!

На этой минорной ноте мы и закончили разговор, а затем я начала планомерно себя накручивать. Пыталась держать хвост пистолетом, но факты упрямо говорили сами за себя. Марку Хану не отказывают, а если осмеливаются, то тут же идут на все четыре стороны.

И так меня все эти думы доконали, что решила я поплакаться в надёжную жилетку своей доброй подруги. И в пятницу по дороге из офиса домой я позвонила Нинке и пригласила её к себе, дабы героически утопиться в бутылке с белым полусладким. Ковалёва не отказала, быстро согласилась с огромным энтузиазмом, пообещав по пути прихватить несколько порций суши.