Сложно читать и понимать человека, который больше двух лет целенаправленно выпихивал тебя из своей жизни.

– Поздравляю, – кивнул он чуть слышно.

Глазами же внимательно осмотрел мой костюм, в котором в офисе я чувствовала себя уверенной и элегантной, задержался на ногах и туфлях на высоких каблуках, переместился на яркий шарфик, аккуратно повязанный на шее, а потом остановился на волосах.

Моих светлых кудрявых своевольных волосах, которые так не любят порядок.

И это словно откатило меня в утро, когда Гадаров средний сделал замечание о моей неопрятности.

Приподнятое настроение как рукой сняло.

Взгляд Демида был таким скептическим, будто он не переставал выискивать недостатки в моей внешности и, конечно же, находил их во множестве. У меня же от этого зрела мысль, что я не просто не добившаяся успеха в работе специалистка, а глупая девчонка, нелепо задирающая нос и лишь пытающаяся играть во взрослую жизнь.

Практически не глядя на Демида, чтобы не растерять крохи самообладания, кивнула, принимая поздравление, и села за стол. Кусок в горло не лез, но расстраивать Людмилу и Сергея не хотелось. Потому я клевала что-то время от времени, но большей частью размазывала по тарелке.

Вот же гадство! Не зря Демида называли выдающимся адвокатом. Он без слов мог создать раздрай в душе. Моей, так точно. Ведь всего полчаса назад мне казалось, что я чего-то стою, а сейчас уже сильно в этом сомневалась.

Ложась спать, я все еще варилась в собственных нерадостных мыслях, переваривая сцену за столом. Не то что Демид, который, скорее всего, давно о ней забыл. После ужина он сразу ушел в кабинет, чтобы снова работать. Иногда мне казалось, что он проводит за этим занятием все 24 часа, не тратясь на сон, общение с родными и своей Алисой. Честное слово, ни разу не замечала, чтобы он звонил Беловой, да и она ему не звонила.

Странная парочка, что ни говори.

А когда-то Гадаров был совсем другим. Открытым, чутким и понимающим. Даже в спорах, если оказывался прав, а я нет, он всё объяснял и разжевывал, а не молчал или морозился.

Особенно мне запомнился один школьный вечер, посвященный 23 февраля. Мне было семнадцать. Выпускной класс. Мы с девчонками поздравили парней, разыграв мини-сценку, вручили подарки, закупленные родительским комитетом, а потом устроили танцы. Такие вечеринки организовывались нередко, благо праздников хватало, и на них всегда царило общее веселье, а нередко возникали романтические увлечения.

От Демида у меня в то время не было тайн, и я рассказывала ему обо всем, что считала важным. Он же лишь улыбался и отмахивался, считая такие отношения школьников несерьезными. Я же, стремясь доказать ему обратное, тогда решилась опровергнуть его слова. И когда меня стал приглашать на медляк Лёнька Мельников, я не отказалась от его ухаживаний.

Чуточку из любопытства, но, главным образом, чтобы досадить Гадарову и доказать ошибочность его мнения.

Демид обычно сам забирал меня с таких вечеров, но в этот раз я решила не спешить домой, а задержаться, как это делали многие другие. Когда он появился, я стояла на крыльце школы и целовалась со своим кавалером.

– Пора домой, Александра, – в голосе Гадарова звучала веселость, но в глазах полыхала злость. Чистая и поглощающая.

– Если ты торопишься, меня могут подвезти, – начала я, но кто бы слушал.

Демид подошел совсем близко, перехватил мою руку и, крепко сжав, дернул на себя, проявляя свою обычную деспотичную натуру.

– Нет. У тебя уже есть водитель, – спокойствие в его голосе скорее напугало, чем расслабило. – Поедешь со мной. Пойдем.