– Если таково решение Совета, я не стану препятствовать. Я не сомневаюсь ни в одном нашем ученике и ни в одном профессоре.

– Княгиня Карповская, – с холодной вежливой улыбкой кивнула женщина, до этого молчавшая.

– Госпожа Караваева, не ожидала вас встретить.

– Можно просто Тамарой, по старой дружбе. В связи с последними происшествиями Совет попросил меня помочь с проверкой заповедной территории и условий содержания магических тварей. Вероятно, их привлек мой опыт, полученный в парке в Ладакхе, – она сдула челку, приоткрыв цепкие дымчатые глаза. – А где же Андрюш… Андрей Владимирович? Почему ректор не встречает лично комиссию из Эстер-Хаза?

– Ректор задержался в командировке, но должен вернуться со дня на день. Мы будем рады провести для вас экскурсию по нашему Заповеднику и послушать советы. Я сообщу Главному Мастеру о вашем прибытии, – сдержанно произнесла мама. – А пока прошу меня извинить. Господин Макферсон займется вашим размещением на территории Академии.

***

Я сдвинула Монстроглаз в сторонку и прислушалась. И верно, эти заунывные звуки – очередная печальная песня Атарины. Пасмурная погода нагоняла на нее хандру, и наша русалка, высунувшись по пояс на берег, мучила всех жалобным не то воем, не то мяуканьем.

Мне, оптимистично настроенной в любой ситуации, этот саундтрек никак не подходил. Так что я пихнула в бок Трясучку Египетскую Булавовидную, и та грозно затрещала военный марш. Так-то лучше: меня ожидал бой с Пасленом.

Атарина уже любезно поделилась парой своих чешуек, а Бойз стоически потерпел, пока я выстригла крошечный клок его шерстки. Остальные ингредиенты для модификации «Животной страсти» я добыла в потайном подвале номер два.

Торопливо срывая и очищая от кожуры синие «виноградины», я невольно возвращалась к сцене в фойе. Эта женщина, кто бы она ни была, вывела маму из равновесия. Хотя и непонятно, чем именно. Вела себя гостья сдержанно, отстраненно и профессионально. Она не позволяла себе каких-то оскорбительных вольностей ни словами, ни тоном, ни жестами.

Мама тоже нацепила на лицо уважительную улыбку и не снимала до конца разговора. А потом всю дорогу до ректорского кабинета, куда я вызвалась ее проводить, держалась уверенно и прямо. Болтала о том о сем, раздавала распоряжения стражам, даже перебросилась парой фраз с миловидной дриадой и передала той ключ от теплиц…

Но я-то видела. И побелевшие кулачки. И нервно дернувшиеся скулы. И яростное пламя, разгоравшееся на дне темных глаз. Они с этой леди явно что-то не поделили в прошлом. Или кого-то.

В кабинет мама меня не пустила, сказала, что хочет побыть одна. Спорить с ней было бесполезно (гены ослиного упрямства во мне не с потолка взялись), и я решительно направилась к оранжереям. Кто знает, когда дриада захочет осмотреть подконтрольные владения и как отнесется к моему вторжению.

– Вот видишь, а ты не верил, – подмигнула я Монстроглазу, скептически наблюдавшему за моими манипуляциями. – На этот раз все ингредиенты верные, никаких расхождений с инструкцией. Папа бы мной гордился. И пусть только этот увалень Карл посмеет поворотить нос от моих роскошных шмырлих!

Хлоя-Жюли сейчас, конечно, была не настроена на продолжение рода. А вот вторая зубокрылая красотка (назову-ка ее Жюли-Хлоей, для симметрии) давно ждала своего звездного часа. А может, и двух. Засиделась в девках!

Собрав пасленовый сок в серебряное корытце, я направилась обратно в Академию. В Заповедник никого до сих пор не пускали, но я и не торопилась: зелью после приготовления рекомендовано настаиваться три дня