Мне нужны были ответы. И срочно. Поэтому следующей дверью, что со свистом отлетела от моего кулака, была ректорская.

– Папа!

– Хмм… – черные глаза просканировали пространство справа и слева от меня.

Отец взмахнул жезлом, и в меня хлынул поток какой-то серебристой мути. Такой сильный, что чуть с ног не снес, окатив от пяток до вздернутого носа.

– Вот, так лучше. Теперь мы тебя видим.

– Я могла умыться, – проворчала, отплевываясь от очищающего заклятья и выжимая волосы.

– Отводящие чары? И невидимая пудра? Любопытно… Я до такого не додумался, когда мать посадила меня под домашний арест, – ухмыльнулся папенька. – Впрочем, прабабкино платье мне вряд ли пошло бы…

– А венец ничего смотрелся, – напомнила «господину ректору с пугающей репутацией» и, игнорируя присутствующих, прошла напрямик к ректорскому столу. – Это вот что?

Я кинула перед папой полученную теле-маго-грамму и покрутила головой в ожидании ответа. Из кресла для посетителей мне ободряюще улыбнулся Кесслер. Он поставил стакан цветочного сбора на стол и что-то пояснил на ухо Эвер Валенвайд, сидевшей рядом.

Я неловко отвела глаза от рыжеволосой вампирши. Наше знакомство началось неправильно. Придется когда-нибудь обсудить произошедшее в Индии: одной Судьбе известно, как Эвер объяснила себе увиденное. Да и у меня от нападения леди-полукровки остался неприятный осадок.

Но не сегодня, видит тролль, не сегодня.

– Здесь написано, что тебя приглашают выступить свидетелем со стороны обвинения, – спокойно «пояснил» папенька, и я зарычала.

Нервы ни к черту в последние дни. От Авы-оптимистки, радужно глядящей в завтрашний день, осталась ее бледная копия. Измазанная доисторической пудрой и пахнущая тролль знает кем.

– Я не разучилась читать, – напомнила ему. – Но это какая-то ошибка: магистр Салливан ни в чем не виноват. И если бы ты раньше меня допросил…

– В этом не было необходимости, обезьянка.

– Была! – запыхтела самоваром. – Магистр никому не хотел причинить вреда. Это все голос. Блэр убедил его в…

– Достаточно, – отец предостерегающе махнул рукой и недобро покосился на стену. Словно из нее в этот самый момент выпали чьи-то любопытные уши, для меня невидимые.

– Право слово, Ава, какой Блэр? И причем тут магистр? – хитро улыбнулся мой крестный.

– Темный принц давно оставил этот мир, мы с твоей матерью тому свидетели, – согласился с ним ректор. – Хоть в «Трибьюн» тогда и писали, что Блэр не возрождался вовсе…

– Спятили. Вы все тут спятили, – вынесла вердикт.

Или они, или я – одно из двух. И хоть после всего случившегося под Рождество трудно было остаться в душевном здравии, я все же надеялась, что мне удалось.

– Успокойся, Аврора. Мы позже с тобой все обсудим.

– Вы собираетесь наказать невиновного, какое еще «позже»? – возмутилась я, хлопая ладошкой по столу.

– Разве собираемся? – «удивился» папенька.

– Если нет, то к чему этот шурхов магтрибунал?

– А ты бы дочитывала до конца официальные теле-маго-граммы, обезьянка. Может, нашла бы ответы на свои вопросы.

Я порывисто схватила картонку, развернула и пробежалась глазами по знакомым строчкам. Это я видела, и это… Так, стоп. «Слушание, посвященное магической опеке»?

– Какой еще опеке?!

– Магической, – пожал одним плечом отец. Хладнокровный, как айсберг, болтающийся в седом океане. – Магтрибунал созван не для магистра Салливана. Он для меня.

Я открыла рот. И медленно закрыла. Они будут судить папу? Моего?

Совсем они там чувства самосохранения лишились. Это для меня он «папа», а для них – Мрачный Демон, самый сильный маг столетия. А теплиц у нас много, на всех места хватит…