Обняв всхлипывающую девушку за плечи и нежно гладя ее волосы, я как мог, старался успокоить ее. Вскоре она взяла себя в руки, с благодарностью посмотрела на меня. Боже, какая же она все-таки милая и чудесная! Ее слегка припухшее от слез лицо показалось мне в этот момент еще прекрасней. Продолжая шептать ей слова утешения, я незаметно окинул взглядом толпу, приметил неподалеку от нас Николая Теодорского. Он сочувственно кивнул мне.

Когда все закончилось, мы поспешили на стоянку автомобилей, где я припарковал свой «Вольво». За кладбищенской оградой нас поджидал следователь, облаченный в свой неизменный шерстяной джемпер. И как ему в нем только не жарко? Поздоровавшись, я представил их с Ладой друг другу.

– Примите мои соболезнования, – просто, но с участием в голосе обратился он к моей спутнице, затем повернулся ко мне, – если появится что-то новое, Иван, сразу же сообщите мне. Сегодняшней ночью я буду дежурить у себя в управлении.

– Хорошо, Николай, – я тепло, по-дружески пожал ему руку.

Вторую половину дня мы с Ладой посвятили улаживанию дел в нотариальной конторе, услугами которой пользовался Людвиг. Все формальности и бумажная волокита заняли около двух часов, после чего мы возвратились ко мне домой. Физически я чувствовал себя превосходно, чего нельзя было сказать о моем эмоциональном состоянии. Подавленной и усталой выглядела и моя новая знакомая.

После душа мы устроились в гостиной с прохладительными напитками в руках. Некоторое время оба молчали, затем я первый подал голос:

– А знаете, Лада, ваш брат никогда не упоминал о том, что у него есть родственники.

– Да, это совсем невеселая история, – она окинула меня быстрым взглядом, – но если хотите, я вам ее расскажу.

Я утвердительно кивнул головой, пояснив, что для меня будет интересным узнать все, что относится к Людвигу.

Она принялась рассказывать, поначалу с неохотой, по мере изложения все более воодушевляясь и вскоре уже оживленно жестикулировала, с увлечением описывая события из жизни не только Людвига, но и своей. Я узнал, что мать Людвига была родной сестрой отца Лады, и что, таким образом, моя гостья приходилась ему двоюродной сестрой. Их семьи были очень дружны, даже жили неподалеку друг от друга. Лада и Людвиг были единственными детьми в семьях и поэтому относились друг к другу как родные брат и сестра. Детство, вспоминала девушка, проходило у них, в общем, довольно безоблачно, пока не случилась БЕДА, изменившая судьбы обоих.

Когда Людвигу исполнилось четырнадцать лет (Лада была на четыре года младше его), их родители, выехавшие на дачу вчетвером в машине отца Людвига (автомобиль отца Лады был неисправен, поэтому детей с собой не взяли), трагически погибли в автокатастрофе. Осиротевших детей взяли под свою опеку престарелые родители матери Людвига и отца Лады.

– Людвиг и раньше не испытывал привязанности к своим бабушке с дедушкой, – Лада пожала плечами, – рос мальчишкой своенравным и упрямым, больше всего ценил свою личную свободу и независимость. Бабуля его тоже невзлюбила, а дед относился нейтрально. Зато во мне они души не чаяли. Три года Людвиг кое-как терпел совместное с ними проживание, затем, окончив школу, уехал, чтобы уже больше не вернуться никогда. Он приехал в этот город, устроился на работу и поступил на вечернее отделение филологического…

– Я знаю, – перебил я ее, – во время учебы в университете я с ним и познакомился.

– Ну вот, в общем-то, и все. За прошедшие десять лет он прислал мне около десятка писем – по одному в год. Дед умер спустя месяц после того, как первый роман Людвига принес ему успех. Честно признаться, та книга была первой и последней из всех его произведений, которую я прочла и сразу же прониклась отвращением к жанру, в котором он писал свои мрачные вещи. Впрочем, когда он сообщил мне о вас, я купила одну из ваших книг и… вы уж простите за откровенность, но впечатление у меня сложилось точно такое же. Не знаю, может быть у вас есть и другие произведения, более интересные, чем вся эта чушь о призраках, вампирах и монстрах, но я, во всяком случае, до сих пор таких книг не встречала. И дело не только в вас одних, я терпеть не могу и других авторов этого жанра черной мистики и ужасов. Все эти триллеры вызывают у меня головную боль.