И плавился он от ее прикосновений. Жест Людмилы стал для него сигналом к действию. Он опустил ладони на ее бедра, подхватил и усадил девушку на стол. Так, что ее сомкнутые ноги оказались зажатыми между его ногами.

— Я никогда не буду вашей, — прошептала Люда, ужасаясь происходящему. Прикрылась руками, скрестив их на груди. — В не заставите меня никакими способами.

— Глупышка, — выдохнул он, обхватывая широкими ладонями ее узкое личико. — Я никогда не причиню тебе боли. Не возьму силой и не обижу. Разве ты не видишь, как прочно завладела моим рассудком? Я выполню любое твое желание. Скажи, что ты хочешь?

В его взгляде читалась такая нежность, такая щемящая душу преданность, что Люда на секунду в себе усомнилась. Неужели он и вправду настолько влюблен, что не может без нее жить? Может ли это быть правдой?

— Хочу, чтобы вы оставили меня в покое, — призналась она. — Это мое единственное желание.

— Единственное, которое я выполнить не в силах, — вздохнул Руслан.

В следующую секунду его губы с таким напором вжались в ее рот, что она едва не задохнулась. Не то от гнева на босса, не то от собственной реакции на его поступок. По телу ее прокатила такая волна восторга, что она непроизвольно разомкнула губы.

Этого мгновения Руслан только и ждал. Как часто ему представлялось, что они останутся наедине — так близко как сейчас. Он мечтал обнять эту строптивую и такую прекрасную девушку. Почувствовать ее вкус, вдохнуть ее запах.

Его твердый и влажный язык проник в ее рот, исследуя и изучая. В первое мгновение Люда ответила. Но уже в следующую укусила Руслана за губу.

— Чертовка!.. — воскликнул он, скорее восхищенно, чем обиженно. — Ты ответила мне. И не говори, что мне это показалось.

Его руки легли на ее бедра, массируя их и одновременно удерживая на месте.

— Отпустите! — приказала Люда. — Иначе я закричу, и сюда сбегутся все ваши сотрудники.

Он продолжил сладкую пытку

— Я закричу! — повторилась она.

— Делай что угодно, мне нет дела до чужого осуждения. Хочешь, чтобы нас видели, кричи. Или молчи и позволь себе немного расслабиться. Прошу, умоляю, подари мне один поцелуй. Это все, о чем я прошу.

Люда заметила кровь на его губе и подавила желание стереть ее. Прикоснуться к Руслану было все равно, что предать все, во что Люда верила.

— Вы можете изнасиловать меня хоть на виду у всего концерна, — предупредила она, внутренне обмирая от страха и того неведомого чувства, что не позволяло ей ударить Руслана или закричать на самом деле. — Но я никогда не стану вашей подстилкой по своей воле. Можете поиметь мое тело, но не лезьте в душу со своими разговорами.

Он отошел от нее первым. Кто бы знал, какого труда ему стоило оставить ее. Но он должен был. Ее слова задели его за живое, причинили невыносимую боль. Будто кто-то принялся вырезать его сердце кривым ножом и без анестезии.

— Я никогда не возьму тебя силой, — сказал он не своим голосом. В нем было столько стали, что Люда непроизвольно вздрогнула. — Но придет день, когда ты сама придешь ко мне, по своей воле.

— Этого не случится никогда! — уверенно заявила Люда.

Кабинет босса она покидала с тяжелым сердцем. Руслан казался ей самим воплощением дьявола, которым так часто пугала детишек набожная нянька в детдоме. В мужчине, который только что признался в неистовом влечении, сочетались все пороки, такие притягательные для сердец молоденьких девушек. Он был красив, богат и невероятно обаятелен. Начиная с двенадцати лет Люде твердили, что она ни в коем случае не должна поддаваться на уловки мужчин и их настойчивые ухаживания. Сильные мира сего не влюбляются в сиротинок, они только пользуются их молодостью и красотой. А после выбрасывают, как ненужные вещи.