Здание наверняка старинное. Ремонт тут сделали, но сильно ничего не меняли. Да и не утруждались особенно. Коридоры выкрашены белой краской. Светильники заменили на современные, но их было очень мало. Желтые пятна света островками высвечивали пространство между серым полумраком. А вот двери в основном оставили прежние.

– Это был санаторий, – пояснила Лиза. – Поэтому и планировка такая.

По одну сторону коридора шла вереница окон. А по другу – дверей.

– Мы все живем в том крыле, Лиза махнула себе за спину. – Здесь только Юрка. Он и будет твоим соседом. Не беспокойся, комнаты у всех разные. Учеников не так много, можно позволить.

Стук каблучков Лизы отлетал о стен, смешиваясь с шарканьем босых ног Тима.

– Пришли, – Лиза остановилась у светлой двери. Такой же, как все прочие.

Тим толкнул. Не заперто.

Комната была просторная. Даже огромная для него одного. У стены сиротливо стояла кровать. Современная. Хотя Тим ожидал увидеть ржавеющею «сетку».

К окну жался письменный стол. Словно не желал иметь ничего общего с прочей мебелью. А еще лучше выпрыгнуть в сад и удрать от этого безумия.

Шкаф для одежды, да тумбочка лишь подчеркивали пустоту комнаты, а не заполняли ее.

– Здесь бы и шестеро уместились, – пробормотал Тим.

– Возможно раньше так и было. Или просто мебели побольше завозили.

Лиза пожала плечами.

Тим побрел к кровати. Странности вчерашнего дня вымотали его окончательно. Сил не осталось даже на то, чтобы раздеться.

– Что всё-таки с тобой приключилось? – спросила Лиза. Девушка опиралась о дверную створку и готова была уйти в любой момент.

Тим глянул через плечо и бросил:

– Кажется, я сжег школу.

Спал Тим плохо. В кошмарах снова и снова прокручивалась сцена, как он разносит школу голубыми молниями. Затем являлся Пашка. Весь в испарине с пунцовым румянцем на щеках. Брат выглядел больным, но отказывался ложиться в больницу. Бабушка вздыхала, упрашивала его, а затем и вовсе начинала плакать.

– Я помогу вам! Обязательно помогу! – кричал Тим. Но его не слышали или ему не верили.

Затем появлялась та самая комиссия, о которой говорила бабушка. Худые высокие тетеньки и дяденьки в одинаковых серых плащах. Они хватали Пашку за руки, тащили за собой. Пашка вырывался, но у него никак не получалось высвободиться.

– Оставьте его!

Тим бежал к брату. Хотел вырвать его из чужих рук. Но сколько бы он не перебирал ногами, оставался на месте.

– Нет! Оставьте его! Ему нельзя в приют!

Тим проснулся от собственного крика и тут же сел.

Он находился в постели. Мокрая одежда липла к телу. Одеяло спеленало по рукам и ногам, связало смирительной рубашкой.

Тима тут же захлестнул ужас. Помещение пряталось за серым полумраком, а их с Пашкой комнату всегда освещал зеленый неоновый свет с улицы.

Тим принялся биться, пытался вырвать руки, и когда у него это наконец получилось, вдруг вспомнил.

– Школа…

Оглядевшись, Тим увидел знакомую пустынную комнату.

Сделав несколько глубоких вдохов, Тим наконец успокоился.

«Темно, значит я спал совсем недолго».

Выбравшись из кровати, Тим обошел комнату. В шкафу пусто. На стуле висела одежда: брюки из плотной холщевой ткани. Простая футболка без рисунков. Тут же стояли грубые ботинки.

Тиму вспомнилась военная выправка Назара.

– Это что? Школьная форма здесь такая?

Но в собственной одежде ходить дальше было невозможно. Тим это понимал. Штаны разорваны в нескольких местах. Пятна крови бурыми разводами расползлись по ткани.

– Рука!

Тим вспомнил о порезах. Как истекал кровью.

Он обнял пальцами предплечье второй руки.

Ничего!

– Не могло же мне это померещиться. Пусть в школе было темно. Но я точно помню лужу с кровью в холле. Уже здесь. А света там было достаточно.