– Вот чего я с тобой вожусь? Я, между прочим, плохо себя чувствую, у меня все болит, я, может, умру сейчас, а ты мне гадости говоришь…

– Так я тебе о том и говорю. Вот помрешь ты, а ведь ничего еще и не видела в жизни. Школа – дом, дом – школа. Скучная жизнь училки!

– Я люблю свою работу, – ответила Таня.

– Да ты только ею и живешь! Потому что больше нечем! – прочавкал Павел.

– Ты прямо как моя подруга. Она то же самое говорит! Но мне-то нравится!

Павел отложил вилку в сторону и откинулся на табуретке, поглаживая себя по животу.

– Знаешь, когда я пью, мне тоже хорошо, а окружающим это почему-то не нравится. Иногда со стороны виднее… Ненормальная у тебя жизнь, неполноценная… Где тусовки, встречи? Семья? Любовь? Дети?

– Ну, не сложилось, но я компенсировала это другим… Историей.

– А посмотреть самой мир слабо? – спросил Павел. – А то только книги на полках…

– Паша, ты же прекрасно понимаешь, что на зарплату учительницы в лучшем случае можно поехать один раз в год в Турцию или Египет, и я там была…

– А где хотела бы побывать?

– Мечтаю о чем-то экзотическом, необычном… Совсем с другой культурой… Таиланд, Индия… Южная Африка.

– Эх тебя куда потянуло…

– Ну почему? Моя мечта – Лондон, Париж… Очень хотелось бы посмотреть на фьорды… Я статью читала о Норвегии, защищала диссертацию по истории этой страны. Суровая природа, водопады, горы с ледниковыми вершинами и цветущими вишнями в долинах… А фьорды? Эх, Паша, как бы я хотела показать их своим ученикам и увидеть сама. А сколько интереснейших легенд и преданий в тех краях! Я так и представляю себе какую-нибудь маленькую деревушку между огромными скалами, обдуваемую холодным ветром с Северного моря… Низкие тяжелые тучи нещадно льют на крыши домов ледяной дождь. Пейзаж из окна тоже не радует глаз, мокрые, серые скалы с редкой травой и сползающие с гор ледники. А величественные водопады подавляют человека, подчеркивая его никчемность и ущербность и показывая, кто в мире главный и вечный. Восемьдесят процентов времени – дожди, ветра… Да еще и холодно, при такой-то влажности. И вот сидит семья перед камином, слушает завывание ветра и стук дождя по крыше. И в их головы невольно закрадываются мысли о злобных троллях, о феях, обитающих в горах и зазывающих заблудившихся путников в свои пещеры…

У Павла даже челюсть отвалилась.

– Ну, ты даешь! Так рассказываешь, как будто всю жизнь там прожила.

– Я там никогда не была, – вздохнула Таня.

– Я был бы твоим любимым учеником, – сказал Павел, – но ты не объяснила, что у тебя с лицом? Аллергия на крем?

– Да не знаю… Я в поликлинику собралась.

– Я тебя задержал? Извини. Сейчас уйду.

– Ничего – сиди! На подоконнике лейка стоит, полей цветы, пока я оденусь. И у меня никакой аллергии нет – не знаю, что случилось… Сыпь везде, не только на лице, и тело все болит…

– Слушай, Таня! – вдруг встрепенулся Павел. – У меня же есть знакомый врач! Мы с ним раньше пересекались – потрясный мужик! Он любого самого запущенного больного на ноги поставит! Я точно говорю! Мы долго не общались, развела жизнь… Да он и непьющий…

– Понятно, почему развела, – усмехнулась Татьяна.

– Я могу найти его телефон! Он тебя точно вылечит. А хочешь, дам ему твой номер и он сам позвонит?

– Не смей! Я сама обращусь к медикам, которым доверяю.

– Хорошо! Извини, подвезти не смогу, трясет меня немного, – сказал, поливая цветы, Павел. – Ой, смотри!

– Что?

– Да вон в подъезд входит! Это же моя Роза! Она обещала зайти и принести мне работу… Я бы начал чертить.

Татьяна рассеяно выглянула в окно. Но успела только заметить промелькнувшую рыжую голову и хищной расцветки леопардовое платье.