― Потому что он смотрит на тебя, когда ты не видишь, следит за тобой взглядом, ― поделилась Оливия своими наблюдениями.

– Устами младенца, конфетка, ― смеётся Аманда. ― Девочка говорит правду. А мне твой герцог и даром не нужен. Не стоит ревновать к сестре, да и вообще ни к кому ревновать не стоит.

― Стоп, стоп, стоп, ― простонала я. ― Сейчас мой мозг взорвётся. О чём вы обе говорите? Вы в своём уме?

Я переводила недоумевающий взгляд с одной на другую, но не заметила и следа ухмылок. Значит, они серьёзно думают, что герцогу я нравлюсь? Он мог просто присматриваться к новому человеку в замке, ведь обо мне он ничего не знает.

― Мы-то в своём, да, Оливия? ― в подтверждение слов Аманды девочка кивнула. ― А вот ты, кажется, от ревности голову потеряла. Окстись, сестрёнка. Ты знаешь герцога всего ничего и явно знакомство было не из приятных, если учесть те синяки и ссадины, которые я вижу на твоём лице.

― Ты говоришь глупости, ― отмахиваюсь я. ― Я не ревную. Чтобы ревновать, нужно любить, а я его едва знаю.

Я действительно так думала. Герцог показал себя не с самой хорошей стороны. Любви уж точно нет. Только интерес и то, малюсенький, почти незаметный.

― Всякое бывает, ― философски произнесла Аманда, подмигивая Оливии. ― Бывает, что любовь из ревности рождается.

― Хватит нести чушь, Аманда, ― раздражённо отмахнулась я от её нелепых предположений. ― Мне просто было неприятно. Понимаешь, я не могу здесь даже помыться, а ему до этого нет никакого дела.

― Почему его должна волновать твоя гигиена? Очнись, Амели, ― сестра помахала передо мной рукой. ― Ты в замке тёмного мага. Он хозяин всей округи, и ты правда считаешь, что герцога Вельгурского должна волновать твоя немытая жопа? Прости, сестрёнка, но она даже меня не особо волнует. Меня больше заботит твоё здоровье.

― Какая же ты всё-таки грубиянка, Аманда, ― рассердилась я.

― Это жизнь, конфетка, и пора бы уже перестать верить в розовых единорогов, ― отмахнулась от моих переживаний сестра.

― А что, розовых единорогов не существует? ― дрожащим голоском спросила Оливия. Это прозвучало так трогательно, что даже Аманда сжалилась над бедной девочкой.

― Розовых не существует, есть только белые, ― ответила сестра, и я благодарно ей улыбнулась.

― От белых единорогов вернёмся к тёмному герцогу, ― улыбнулась сестра.

― Аманда, я не хочу об этом говорить. Какой в этом смысл?

― Что значит – какой? Если герцогу ты понравилась, то будь осторожнее.

― Будь или не будь, но над нами висит проклятие, и даже “смерть не разлучит нас” никогда не прозвучит для нас, ― мрачно сказала я.

― Это проклятие не помешало нашей матери родить нас, ― как обычно, отмахнулась Аманда.

― Ну да, только от трёх разных мужей, ― напомнила я ей горький путь нашей мамы.

― Так даже веселее, ― улыбнулась Аманда, да только глаза остались серьёзными. ― Жить с одним мужчиной всю жизнь, да это подобно…

– Давай не будем вдаваться в подробности при ребёнке, ― едва успела я остановить разговорчивую Аманду. ― И вообще, мне кажется, что тебе пора.

― Амелия…

― Да, я знаю, что розовых единорогов не существует…

― Зато есть белые, ― вставляет Оливия.

― Точно, ― рассмеялись мы, а я добавила. ― Есть белые, и нужно использовать любую возможность, чтобы снять с нашей семьи это проклятие.

Аманда закатила глаза к потолку и покачала головой, что в её интерпретации означало мою неистребимую наивность.

Иногда мне казалось, что она слишком легкомысленно относилась к семье и семейному проклятию. Однажды я у неё спросила, почему она не беспокоится о том, что нас никто не возьмёт в жёны, а она отделалась общими фразами.