Светлана Львовна задумалась. Иметь дело с таким типом совсем не хотелось, к тому же было совсем непонятно, почему, с точки зрения секретарши, она должна это делать.

— Так вы же из другого мира, — отмахнулась Тионелия, услышав вопрос. — Что он про вас может узнать? А польза большая — при нем хозяйственники все ваши заявки одобрят без вопросов. Раз положено, значит, положено! С Мафукой связываться не захотят.

По всему выходило, что от опасного типа для Светы было больше пользы, а вреда могло и не быть.

А потом она убедилась, что милая мисс Пиктосви в легкомысленном платьишке, любительница ярких перышек и печенья, настоящий профессионал своего дела. Бланки возникали перед Светланой Львовной как по волшебству, пальчик секретарши тыкал в графы, озвучивая наименования и суммы, доставались словно из ниоткуда огромные талмуды, где ставились пометки, все проверялось по каким-то книгам, уточнялись цены...

У бедной Светланы голова шла кругом, стопочка бланков рядом была уже толщиной с ежедневник, а мисс Пиктосви, сверяясь со списком Гринстена, все продолжала добавлять новые.

— И учтите, — поучала она, — ни на какие сроки не соглашайтесь, а то потребуют завтра предъявить им результаты. Все деньги отберут и штраф наложат, а то и отрабатывать заставят. Денег-то у вас своих пока нет, жалованье только через месяц.

— Ах да... Вот еще, держите. — Циклопиха протянула Светлане Львовне тонкую металлическую пластинку на цепочке, а когда Света надела ту на шею, приложила к кулону договор. Свиток исчез в чуть засветившемся украшении, а Тионелия, недовольно скривив губы, посетовала: — Совершенно уродливый дизайн, с первой зарплаты надо сходить к ювелиру и сделать из этого убожества что-нибудь посимпатичнее.

На шее самой секретарши висел кулон, ослепительно переливающийся аметистами в сложном узоре из завитков, который она с гордостью продемонстрировала.

— Монетки не бери! — уже выпроваживая Свету из кабинета, наставляла она. — Сопрут — потом не расплатишься! Как подпишет Гворкенстон бумагу, ты на нее документ и клади.

На удивленный взгляд Светланы Львовны Тионелия, с тяжелым вздохом из-за того, что приходится объяснять прописные истины, ткнула в выданную побрякушку:

— Это теперь твой документ, и кошелек, и ключ к жилью, и связь со всеми работниками академии, а еще символ власти над нижестоящими по положению. Будь у тебя он на кухне, Баракудес бы перед тобой только в поклоне приседал.

«Приседать-то он, может быть, и приседал бы, но вот от замышления гадостей это вряд ли его бы отвратило, — подумала Светлана Львовна. — Просто стал бы сильнее шифроваться и заметать следы. Надо сделать все, чтобы наш дом в хозяйственном плане стал независимым от работников академии, тогда и проблем будет меньше».

На прощание еще раз пообещав посвятить Светлану в реалии местной моды и указав на соседний кабинет справа, мисс Пиктосви пожелала посетительнице удачи и закрыла дверь.

«Спокойно, Райская, — подбадривала себя Светлана Львовна. — У меня договор, плохого я ничего не делаю. В конце концов, не съест же дроу меня за одну просьбу. Они вроде людьми не питаются».

Несмотря ни на что, все равно было страшно, и Света, зажмурившись, постучала, а на «войдите» нажала ручку и шагнула вперед.

— Так и будете стоять на пороге с закрытыми глазами? — прозвучал в ушах сквозь шум колотящегося сердца приятный баритон с ледяной интонацией. В нем мелкими крупинками мелькало строго дозированное недовольство оттого, что хозяина кабинета побеспокоили, насмешка из-за поведения посетителя и любопытство, потому что конкретно этот посетитель был пока незнаком и не спрогнозирован. — Как понимаю, вы мадам Райская, наш новый наемный работник, принятый на должность воспитателя при весьма странных обстоятельствах? — прозвучало уже совсем рядом, прямо над ухом.