Тайка взяла одно сияющее перо и задумчиво повертела его в пальцах. Ух, и красивое! Похоже на петушиное, но с огненным глазком на кончике, как у павлина. А ночью, наверное, светится.

– Это правда? – она повернулась к Ярку. – Твои перья могут выполнять желания?

– А если и да, то что? – огрызнулся огненный птах. – Запрёшь меня в курятник и будешь при необходимости ощипывать, как эти гады? Эх, а я-то был о тебе лучшего мнения!

Тайка покривила бы душой, если бы сказала, что у неё совсем не было искушения так поступить. Это же сколько всего загадать можно! Но в следующий миг она устыдилась своих потаённых желаний и мотнула головой:

– Нет, я так не сделаю. Ты свободен и можешь отправляться домой.

Ярк неверяще вскинулся, его оперение на радостях засияло золотыми искрами.

– Не зря, значит, говорят: хорошая нынче в Дивнозёрье хранительница.

– Кто это такое говорит?

– Да все, – Ярк встряхнулся. – Слухами земля полнится. Теперь и я могу подтвердить, что ты не алчная, справедливая и по одёжке незнакомцев не судишь. А коли так, оставь себе три моих пера, которые эти кошачьи отродья повыдергали. Мне они, сама понимаешь, уже без надобности – новые отрастут.

– Ой, спасибочки! – Тайка едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. – А как ими пользоваться, расскажешь?

– Да всё просто, – хмыкнул Ярк. – Кидаешь и загадываешь. Знаешь, почему у этих остолопов не получилось? Перо жар-птицы только тогда желание выполняет, когда добровольно было отдано. А если силой пытаться своего добиться – останешься с носом. Ты только не обольщайся, ведьма, – я пока что не очень взрослый, поэтому и перья мои большого чуда сотворить не могут. Но на мелкие бытовые чудеса вполне способны.

– А насморк смогут вылечить? – Тайка подалась вперёд.

– Это запросто. Да что там насморк: всю твою простуду как рукой снимет. Ты только желания в долгий ящик не откладывай: как только у меня в хвосте новые перья вырастут, эти погаснут.

– Никифор, ты проводишь нашего гостя до вязового дупла? Ну, чтобы с ним ничего по дороге не случилось? – Тайка строго посмотрела на коловершей.

Домовой в точности скопировал её грозный взгляд и почесал в бороде:

– Провожу! Отчего ж не проводить! Заодно давайте сюда ваши пледы и какаушко – мы с Пушком их лесавкам занесём.

– Что, и ты тоже полетишь провожать эту глупую курицу? – Ночка пихнула Пушка лапой в бок. – Мы старались, ловили, а ты!..

– Угу, – коловерша кивнул. – Тая права. Нам не стоило с предубеждением относиться ко всем жар-птицам. И я не должен был вас настраивать против них. Не может же быть, чтобы весь их род нам врагами приходился. Все птицы разные, как и мы, и люди тоже…

– Ну и дурак, – обиженно надулась Ночка. – Сегодня можешь ко мне не прилетать даже, ясно?! Дымок, нам пора, нас тут не любят!

«Фр-р-р!» – они вылетели в окно. Пушок, перепрыгнув на подоконник, проводил их тоскливым взглядом. Тайка сочувственно потрепала его между ушей:

– Не грусти, Пушочек. Она всё поймёт, и вы ещё помиритесь. Хочешь, я тебе перо отдам? А третье – Никифору. Загадаете себе тоже что-нибудь.

– Правда?! – глаза коловерши загорелись, всю печаль вмиг как рукой сняло. – Тогда хочу ящик мороженого! Он же влезет в морозилку? Да? Да?!

– Придумаем что-нибудь, – улыбнулась Тайка: она так и знала, что Пушок загадает себе чего-нибудь вкусненького. – Никифор, а чего ты хочешь?

Домовой мечтательно закатил глаза:

– Знаешь, Таюшка-хозяюшка, желаю я, чтобы посуда у нас сама мылась и в шкаф ставилась. И чистота будет – загляденье, и тебе в том подспорье по хозяйству немалое.