Параллельно с визуальным рядом менялись и стандарты отношений. Пожилой бизнесмен, появившийся в обществе с юной девой, при условии, что это не его дочь, рассматривался как человек, не способный создавать и поддерживать серьёзные отношения с ровесницами, падкий на лёгкую добычу и продажную любовь. Молоденьких любовниц всё чаще прятали, и даже для эскорта начали нанимать эффектных женщин средних лет. Чиновники демонстративно женились на состоявшихся журналистках, художницах, адвокатках и режиссёрках (феминитивы уже прочно завладели умами), демонстрируя интерес к интеллекту, а не только к телу – «трофейные жёны» могли всерьёз осложнить карьеру и превратить политика в посмешище. Высший шик – супруга на десять-пятнадцать лет старше, такая добавляла баллы к любой репутации. Естественная человеческая тяга к свежей плоти никуда не делась, но перешла в разряд полупристойных желаний. Социологи пожимали плечами: а что такого? Сначала мужчинам запретили спать с двенадцатилетними девочками, потом с шестнадцатилетними, и теперь это никого не удивляет. Тенденция не угасает, и уже двадцатилетние партнёрши считаются неприличными, двадцатипятилетние немного смешны, и лишь тридцатилетние находятся на грани «престижного потребления».

На рынке труда юношей и девушек предпочитали задействовать в сфере услуг, не допуская в серьёзный бизнес. Учись, служи в армии, бегай курьером и официантом, развлекай пожилых дам и джентльменов, и лишь после тридцатника тебя, может быть, привлекут к настоящему делу. Стажёром для начала.

Гормональный фон общества снизился, и в моду вместо страсти вошли любовь-дружба, взаимопонимание и духовная близость. Впрочем, рынок стимуляторов взлетел до небес, но препараты для повышения либидо пока рекламировали только на последних страницах журналов.

Потоп чуть освежил ситуацию, в стрессовый период популяция снова потребовала горячей крови, но всё же молодость окончательно перестала быть фетишем, и женщины почти полностью утратили страх перед старостью. Страх смерти, правда, никуда не делся.

В этих условиях зрелость Доры протекала достаточно уютно. Эмомейкеры не афишировали своих занятий, их даже не узнавали по голосам, идущим в эфир с небольшой обработкой, так что звёздами они не были. Для большинства Дора оставалась привлекательной дамой, свободной и обеспеченной, с необременительной работой и лёгким нравом. Среднего роста, но довольно худая, так что казалась высокой, узкое лицо обрамляли почти натуральные пепельные локоны, глаза светлые, но не голубые, а какие-то песочно-серые. Она почти всегда выглядела уверенной и спокойной, если бы не лёгкая нервность нижней части лица, небольшой тик, накатывающий изредка: тогда левый уголок рта чуть сползал вниз и пульсировал. Эту дрожь чувствовала только она, а собеседник замечал странную кривоватую улыбку, которую Дора непроизвольно пыталась прикрыть рукой. Случалось это крайне редко и без видимых причин. Например, однажды, когда она вошла в комнату и увидела любовника, рассматривающего её телефон. Он тут же отложил мобильник, экран не светился и вообще был запаролен, но Дора тогда минут пятнадцать пыталась унять лицо. Позже бедный парень никак не мог взять в толк, почему она «свернула» их связь. Она и сама не могла.

Дора была из тех, кто по нынешним меркам «не умел строить отношения», то есть предпочитала юношей на треть моложе себя. Для них она становилась комфортной подругой, умудряясь не впадать ни в материнскую заботливость, ни в педагогическую надменность. Наоборот, с ней мужчины, до тридцати, вынужденные ходить в мальчиках, наконец-то чувствовали себя уверенными, ответственными и бесконечно опытными. Она-то, по их мнению, ничего толком не знала о жизни, попав из-под родительского крыла в объятия мужа, а затем на свою непонятную, но непыльную работу. Казалось, катаклизмы и кризисы проскользнули мимо этой женщины, и даже время едва оставило следы на её лице и теле. Конечно, успевшие задержаться около неё замечали в конце концов и постоянную диету, и силу воли, и сдержанность чувств, но считали это притягательными странностями. Именно поэтому Дора предпочитала молодых. Ровесники быстро догадывались, что она холодновата, упряма и, в сущности, скучна, потому что слишком дозирует эмоции, и уходили к более энергичным особам. А юноши никуда не спешили.