– У меня только тридцать одна книга о них, – запротестовал Зах, – и я не одержим морпехами. Мне просто нравится военная история. Очень много людей, которые интересуются военной историей.

– Расслабься, – отмахнулась Наоми. – Я же не намекаю, что твой интерес к морпехам говорит о твоем гомосексуализме. В конце концов, Лаурой Леей Хайсмит ты одержим больше, чем морпехами.

– Два имени и фамилия, – констатировала Минни.

– Кто такая Лаура Лея Хайсмит? – спросил Джон.

– Она родственница Луизы Мэй Олкотт? – полюбопытствовала Минни.

– Она всего лишь девочка в моем рисовальном классе.

Дети главным образом учились дома. Наоми по части образования посещала только музыкальные уроки и репетиции детского оркестра. Зах дважды в неделю ездил на групповые занятия для одаренных детей в институт искусств. В настоящий момент их учили рисовать карандашом человеческую голову.

– Слушай, Лаура Лея Хайсмит уже нарисовала твой портрет? – продолжала наседать на брата Наоми.

– У нее очень сложная голова, – отбивался Зах. – Трудно нарисовать ее правильно. А в остальном она пустое место.

– Ты собираешься жениться на ней? – спросила Минни.

– Разумеется, нет, – ответил Зах. – С какой стати мне жениться на пустом месте?

– Что это с твоим лицом? – спросила Минни.

– Это, конечно, не загар, – ответила Наоми. – Он краснеет.

– Я не краснею, – заявил Зах.

– Тогда это плохая сыпь, – решила Минни. – Мамочка, у него плохая сыпь.

– Прошу разрешения выйти из-за стола, – Зах повернулся к отцу.

– В разрешении отказано, – ответил Джон. – Ты съел только салат.

– У меня нет аппетита.

– Эта сыпь, – кивнула Минни. – Может, она заразительная.

– Заразная, – поправила сестру Наоми.

– Прошу разрешения выйти из-за стола, – Минни повернулась к отцу.

– Почему ты хочешь выйти из-за стола? – спросил Джон.

– Не хочу, чтобы у меня появилась сыпь.

– Он нарисовал как минимум десять тысяч портретов Лауры Леи Хайсмит, – сообщила Наоми.

Захари унаследовал талант матери… и гримасы отца.

– И что ты делала, тайком листала мои альбомы?

– Это же не чтение дневника, знаешь ли. Мне нравится смотреть на твои рисунки, ты рисовать умеешь, а я в этом полный ноль. Хотя будь я хорошим художником, то рисовала бы все, что вижу вокруг, а не миллион портретов Лауры Леи Хайсмит.

– Ты всегда все преувеличиваешь, – указал Зах. – Сначала десять тысяч, теперь миллион.

– Ладно, но ты нарисовал не меньше сотни.

– Сто – гораздо меньше миллиона.

– Ты нарисовал сто портретов одной и той же девушки, и я впервые о ней слышу? – спросила Николетта.

– Это действительно, действительно плохая сыпь! – воскликнула Минни.

После салатов всем, кроме Минни, подали жаркое с полентой и овощами. Минни Уолтер принес спагетти с тефтелями, потому что кулинарными пристрастиями она не отличалась от обычного восьмилетнего ребенка.

Разговор перешел на итальянскую историю: сначала Наоми сообщила всем, правильно или неправильно, что спагетти изобрели китайцы, а не итальянцы, потом Минни захотела знать, кто изобрел тефтели, и Джон, чтобы предотвратить дальнейшее принижение родины их далеких предков, выдумал красочную историю о том, как тефтели впервые появились в Риме. Они поговорили о Микеланджело, который расписывал фресками потолки, лежа на спине (согласно Минни речь шла о еще одном человеке с двумя именами и фамилией – Микел Энн Джелло) и о Леонардо да Винчи, который изобрел воздушные корабли, и они летали бы, если бы тогдашний уровень науки и техники позволил их построить. Поскольку в Первой мировой войне в Италии морская пехота не воевала, а во Второй мировой морпехи действовали главным образом на Тихом океане, Захари перевел разговор на Францию вообще и на сражение у леса Белло