– Это не забыли, их специально оставили в избушке для путников, – пояснила Анна Сергеевна. – Вдруг какой-нибудь грибник заблудится в лесу и у него даже спичек с собой не будет, чтоб костёр развести и согреться, вот он набредёт на эту избушку, а здесь и спички для него лежат, пожалуйста!

– А соль зачем? Заблудившийся грибник её на костре жарить будет, что ли? – усмехнулся Колька.

– Соль на всякий случай. – Анна Сергеевна не удержалась и засмеялась, вероятно, представив, как бедный голодный грибник жарит на костре пачку соли, надетую на ветку. – Положи, Мариша, все на место, у нас с собой есть и соль, и спички.

Марина ушла обратно в избушку, унося найденные припасы. А на поляне тем временем уже разгорелся костёр, вокруг которого суетился Саня Прутиков. Он сразу объявил себя главным костровым и с важным видом оценивал принесённые ребятами ветки, не позволяя никому самолично их подбрасывать в огонь, а только лишь под своим строгим контролем. А пламя с радостью принимало новую сухую корягу, облизывало её со всех сторон, словно пробуя на вкус, и начинало с треском пожирать, превращая в чёрную головешку, а затем и вовсе в золу. Над костром подвесили ведро с начищенной картошкой.

– Ну, ребята, вы просто молодцы! – удивилась Анна Сергеевна. – Как будто всю жизнь в деревне прожили! И костер-то какой хороший сделали.

– А я каждое лето к бабушке в деревню езжу! – гордо сообщила Таня.

– А я с папой на рыбалку часто езжу, мы там костёр делаем. Мне сейчас папа уже доверяет самостоятельно огонь разжигать, даже не контролирует. Да там и сложного-то ничего нет, – важным тоном сказал Саня.

– За костром всё равно нужно следить, чтоб огонь не перекинулся на лес. С огнём нужно быть осторожным, – поучительно сказала Анна Сергеевна.

– Да знаю я, – отмахнулся Саня, – мы же участок под кострище подготовили, расчистили всё, да и камнями, смотрите, всё огорожено. Ничего тут не перекинется.

– Ну да, молодцы, – согласилась Анна Сергеевна.

В ведре начинала закипать картошка. Анна Сергеевна сняла белую пену ложкой, которая стала просто телескопической из-за привязанной к ней ветки, потом посолила и ещё раз собрала вновь образовавшуюся пену.

– Ну что? Одну или две банки тушёнки закинем? – спросила она у ребят.

– Давайте две! – воскликнул Антон и зажмурился от предвкушения еды. – Так, чтобы повкуснее получилось, понаваристей.

– Ну две так две. – Анна Сергеевна вычерпала ложкой содержимое банок, и тушёнка от соприкосновения с горячей картошкой стала издавать такие аппетитные запахи, что ребята даже заурчали от удовольствия. Варево в ведре булькало и клокотало, картошка разварилась, размякла, превратившись наполовину в жидкое наваристое пюре, горячие пузыри лопались, выпуская очередную порцию ароматов, которые наверняка распространялись далеко за пределы этой поляны.

– Ммм… какой запах!.. – восторженно прошептала Лена, закрыв глаза. – Дома почему-то так не получается…

– А на улице еда всегда вкуснее, я это уже давно заметил, – сказал Вася.

– Ага, а если на костре сварено, так вообще пальчики оближешь! – поддержал друга Колька.

– Ну вот, кажется, всё готово… – Анна Сергеевна зачерпнула ложкой немного жидкой похлёбки, подула и осторожно попробовала. Ребята замерли, наблюдая за её действиями и за реакцией на это волшебное варево. А реакция не заставила себя долго ждать: – Ммм! Какая вкуснотища!.. Снимаем скорее с огня!

Я даже не помню, кому в голову пришла идея рассказывать страшилки. Мы наелись вкуснейшей в мире картошки, намыли посуду, набрали ведро свежей воды, чтоб вскипятить чай, и, пока вода на костре грелась, гурьбой забрались в избушку. Все, конечно, не влезли. Да все и не хотели. Кто-то остался следить за костром, кто-то играл в мяч, кто-то просто не горел желанием сидеть в душной избушке. Здесь было темно, пахло деревом и чем-то незнакомым, терпким и неприятным. Но мы быстро привыкли к посторонним запахам и вскоре уже не обращали на них внимания. Обстановка была та ещё. В самый раз для страшилок. Мрачные, закопчённые стены, крошечное мутное окошко, низкий потолок – чем не комната ужасов? В такой атмосфере даже нестрашные истории звучат как-то особенно, от них тоже начинаешь ожидать подвоха, напрягаешься и вздрагиваешь от малейшего шороха.