Как и предполагалось, вскоре Франция и Англия произвели свое химическое оружие. А в ответ на этот ответ группа Габера (которая к концу войны состояла уже из полутора тысяч сотрудников) создала еще более ядовитые вещества, такие как горчичный газ и фосген (запах хлора ассоциируется у нас с запахом бассейна, горчичный газ пахнет хреном, а фосген – скошенным сеном). Противогазы, однако, не спасали от страха. Для тех, кто находился в окопах, каждый новый запах, даже запах весенних цветов, мог предвещать новый и еще более страшный способ умереть. Таким образом, газы Габера никак не способствовали окончанию войны, а напротив, завели дело в тупик*.

Несмотря на серьезные научные достижения, Германская империя, исчерпав все свои силы, рухнула. Одной из серьезных проблем стала нехватка продовольствия и удобрений, поскольку бо́льшая часть производимого аммиака направлялась на удовлетворение военных нужд. Кризис продолжился и после прекращения кровопролития. В качестве репараций Германия должна была выплатить 132 млрд золотых марок – огромную, если не сказать – неподъемную, сумму; к тому же она лишалась ряда важных в экономическом отношении территорий площадью свыше 70 тыс. км^>2 и всех своих колоний.

В научном обществе также сводились счеты. Ученые других стран назвали Габера военным преступником из-за его работ с отравляющими газами. Габер считал обвинение абсурдным, и у него было для этого основание. Жертвами газовых атак стали 1,25 млн человек, но погибло не более 1 % – 91 999 из 8,5 млн (по другим данным, из 10 млн) солдат, павших на полях сражений. Так почему осуждали его, но не тех, кто производил пушки и ружья? Однако негодование росло, и Габер подумывал о том, чтобы покинуть Германию. Но он никуда не уехал и до 1933 года возглавлял Институт физической химии и электрохимии в Берлине. Но, правда, отрастил бородку, чтобы его не узнавали, хотя это было глупо. Ни одна страна не предъявила ему официальных обвинений, но пятно осталось до конца жизни, как запах хлора в воздухе. Впрочем, все запахи довольно быстро испаряются.

Как оценивать деятельность Габера, историки спорят до сих пор. Его метод получения аммиака фактически спас от голода миллионы людей еще при жизни ученого, да и сегодня продолжает кормить миллиарды. Это делает Габера героем от науки, ставит в один ряд с теми, кто изобрел вакцины от смертельных болезней. Но Габер также придумал один из, пожалуй, самых страшных видов оружия и спокойно применил его для убийства людей. Как оценить это в моральном плане? Все усложнилось еще больше, когда в 1918 г. Габеру была присуждена Нобелевская премия по химии. Это укрепило его статус научного гения, но из-за протестов общественности он не получил медаль в ходе официальной церемонии. Вручения награды ему пришлось ждать почти целый год, и получил он ее не из рук короля Швеции.

Однако такое пренебрежение не беспокоило самого Габера. По его мнению, то, что он сделал, он сделал для своей страны, и это все оправдывало. Он продолжал служить Германии и после войны. Например, чтобы ослабить бремя контрибуций, пытался выделить золото из морской воды, организуя на круизных судах секретные лаборатории. Идея может показаться смешной, но ведь он получил удобрение из воздуха!

Также он продолжал втайне работать над созданием химического оружия. Чтобы отвести от себя подозрения, он заявлял, что ищет способы уничтожения существующих запасов отравляющих газов или их превращения в инсектициды. Но если кто-то сомневался в его преданности химическому оружию (или рассчитывал обнаружить у него угрызения совести), тому стоило бы посетить его лабораторию, где он хранил в рамочке статью из газеты (по слухам, с автографом кайзера) о первом в мире успешном применении газового оружия под Ипром.