Подполковник нажал на кнопку пульта врытого в землю.

– Убыстрите движение, – попросил Петрович.

На лице подполковника вновь возникло удивление, на этот раз оно задержалось подольше, подполковник, поводив пальцем в воздухе, словно бы ища пульт, нажал на вторую кнопку.

– Еще быстрее!

Подполковник нажал на третью кнопку.

– Спасибо, – поблагодарил Петрович, развернулся резко, по-спортивному. – Петраков – первая мишень, бить в низ правого уха, Проценко – вторая мишень, точка поражения – правый глаз.

Подполковник от услышанного даже перекосился в плечах – опытный человек, он знал, что такое задание можно давать только стрелкам высшего разряда.

Мишень возникла из-под земли стремительно – взметнулась, будто выпущенная пращой, плоская, заваленная назад, выпрямилась и тут же вновь начала быстро заваливаться, уходя в подземные нети, в свое постоянное жилище.

Проценко выстрелил первым, следом за ним, почти в унисон – Петраков. Два хлопка, слитые в один, родили долгий, какой-то объемный звук. Пуля Петракова выколотила в мишени низ уха, только щепки полетели в разные стороны и мишень мигом сделалась полуухой, пуля Проценко превратила правый глаз мишени в дырку.

– Вновь стреляете по одной мишени, – неторопливо подал команду Петрович. – Петраков – в голову, отступя пятнадцать сантиметров от верха мишени, Проценко – в подбородок.

И та и другая цели на мишени не были обозначены, их надо было еще увидеть.

Мишень вновь стремительно, прыжком, похожим на звериный, вымахнула из-под земли, чуть развернулась, становясь «во фрунт» и тут же пошла назад, под землю. Два выстрела вновь слились в один. Петрович, наблюдавший за мишенью в бинокль, одобрительно цокнул языком – оба стрелка попали в цель. В следующее мгновение мишень завалилась назад и нырнула в преисподнюю.

Петракова словно бы что-то толкнуло в спину, он оглянулся. Подполковник стоял растерянный – такой стрельбы он, похоже, еще не видел, у него даже отвисла потяжелевшая нижняя челюсть, стал виден младенчески розовый язык.

– Сейчас можно стрельнуть по цифровой мишени, – вновь подал команду Петрович, не отрывая глаз от бинокля, – оба бейте в одну мишень.

Цифровое задание – легкое, в два раза легче, чем стрельба в левую мочку уха или в центр правого глаза.

Цифровая мишень поднялась в стороне от «линии поражения», поднялась внезапно, будто призрак, пугающе легкая, почти неприметная. Петраков и Проценко мигом сдвинули стволы в сторону мишени и одновременно нажали на спусковые крючки карабинов.

– Петраков – десятка, Проценко – десятка, – негромко объявил Петрович. Покашлял в кулак. – Зачет принят. – Кашель у Петровича не проходил, он несколько раз пытался выбить его из груди – бесполезно, и Петрович поспешно сунул в рот крепкую дешевую сигарету. Лучшего лекарства от кашля, чем «Прима», он считал, не было. Прикурил и скомандовал: – Смена составов!

На огневой рубеж встали Семеркин и Токарев.

Начальник стрельбища не выдержал, замахал руками, подзывая к себе спортсменов, отдыхающих под деревом. Те и сами поняли, что происходит нечто необычное, сидели, вытянув по-гусиному шеи.

– Идите сюда! – не выдержав, завопил подполковник в голос. А Петрович тем временем ставил новое задание.

– Начинайте с цифровушки. По одному выстрелу.

Первым выстрелил Токарев, он всегда в такие минуты становился собранным, жестким, все засекал, действовал стремительно, ошибок не допускал… Пуля пробила мишень точно в центре.

– Десятка, – вслух отметил Петрович.

Почти в унисон с Токаревым выстрелил Семеркин. Он многое умел делать изящно, – и делал, – даже стрелял изящно, мягкий вдумчивый человек Витя Семеркин.