Бессмертья…
До самых летейских верховий
Любивший – мне нужен покой
Беспамятности… Ибо в призрачном доме
Сем – призрак ты́, сущий, а явь —
Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме:
– Ты это забудь и оставь!
Ведь не растревожишь же! Не повлекуся!
Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть
Устами! – С бессмертья змеиным укусом
Кончается женская страсть.
Уплочено же – вспомяни мои крики! —
За этот последний простор.
Не надо Орфею сходить к Эвридике
И братьям тревожить сестер.
23 марта 1923 г.
Не чернокнижница! В белой книге
Далей денных – навострила взгляд!
Где бы ты ни был – тебя настигну,
Выстрадаю – и верну назад.
Ибо с гордыни своей, как с кедра,
Мир озираю: плывут суда,
Зарева рыщут… Морские недра
Выворочу – и верну со дна!
Перестрадай же меня! Я всюду:
Зори и руды я, хлеб и вздох,
Есмь я и буду я, и добуду
Губы – как душу добудет Бог:
Через дыхание – в час твой хриплый,
Через архангельского суда
Изгороди! – Все уста о шипья
Выкровяню – и верну с одра!
Сдайся! Ведь это совсем не сказка!
– Сдайся! – Стрела, описавши круг…
– Сдайся! – Еще ни один не спасся
От настигающего без рук:
Через дыхание… (Перси взмыли,
Веки не видят, вкруг уст – слюда…)
Как прозорливица – Са́муи́ла
Выморочу – и вернусь одна:
Ибо другая с тобой, и в судный
День не тягаются…
Вьюсь и длюсь,
Есмь я и буду я, и добуду
Душу – как губы добудет уст —
Упокоительница…
25 марта 1923 г.
Час, когда вверху цари
И дары друг к другу едут.
(Час, когда иду с горы:)
Горы начинают ведать.
Умыслы сгрудились в круг,
Судьбы сдвинулись: не выдать!
(Час, когда не вижу рук.)
Души начинают видеть.
25 марта 1923
В час, когда мой милый брат
Миновал последний вяз
(Взмахов, выстроенных в ряд)
Были слёзы – больше глаз.
В час, когда мой милый друг
Огибал последний мыс
(Вздохов мысленных: вернись!),
Были взмахи – больше рук.
Точно руки – вслед – от плеч,
Точно губы вслед – заклясть.
Звуки растеряла речь,
Пальцы растеряла пясть.
В час, когда мой милый гость…
– Господи, взгляни на нас! —
Были слёзы больше глаз
Человеческих и звёзд
Атлантических…
26 марта 1923 г.
Терпеливо, как щебень бьют,
Терпеливо, как смерти ждут,
Терпеливо, как вести зреют,
Терпеливо, как месть лелеют —
Буду ждать тебя (пальцы в жгут —
Так Монархини ждет наложник)
Терпеливо, как рифмы ждут,
Терпеливо, как руки гложут.
Буду ждать тебя (в землю – взгляд,
Зубы – в губы! столбняк! булыжник!)
Терпеливо, как негу длят,
Терпеливо, как бисер нижут.
Скрип полозьев, ответный скрип
Двери: рокот ветров таёжных.
Высочайший пришел рескрипт:
– Смена царства и въезд вельможе.
И домой:
В неземной —
Да мой.
27 марта 1923 г.
Весна наводит сон. Уснем.
Хоть врозь, а всё ж сдается: все
Разрозненности сводит сон.
Авось увидимся во сне.
Всевидящий, он знает, чью
Ладонь – и в чью, кого – и с кем.
Кому печаль мою вручу,
Кому печаль мою повем
Предвечную (дитя, отца
Не знающее и конца
Не чающее!) О, печаль
Плачущих – без плеча!
О том, что памятью с перста
Спадет, и камешком с моста…
О том, что заняты места,
О том, что наняты сердца
Служить – безвыездно – навек,
И жить – пожизненно – без нег!
О заживо – чуть встав! чем свет —
В архив, в Элизиум калек!
О том, что тише ты и я
Травы, руды, беды, воды…
О том, что выстрочит швея:
Рабы – рабы – рабы – рабы.
5 апреля 1923 г.
С другими – в розовые груды
Грудей… В гадательные дроби
Недель…
А я тебе пребуду
Сокровищницею подобий.
По случаю – в песках, на щебнях
Подобранных, – в ветрах, на шпалах
Подслушанных… Вдоль всех бесхлебных
Застав, где молодость шаталась.
Шаль, узнаешь ее? Простудой
Запахнутую, жарче ада
Распахнутую…
Знай, что чудо
Недр – под полой, живое чадо: