– Ых-ох, это же Орик! Орест Маркович, когда он маленький был! – обрадовалось Ыхало.

С большого коричневого снимка смотрел мальчик Лешиного возраста. Симпатичный такой, большеглазый, задумчивый. Он был в рубашке с кружевным воротником и в широкой соломенной шляпе с лентой.

– Как красиво одевались в старину, – прошептала Даша. Она очень увлекалась модами и выкройками. Вся в маму.

– Подумаешь, – бормотнул Леша. – Сейчас не хуже…

Но мальчик Орест ему тоже понравился. С таким неплохо было бы подружиться. Сразу видно, что серьезный и не задира. Не то что мальчишки в классе у Леонковаллы Меркурьевны. Там Леша за весь год так ни с кем и не сошелся по-приятельски…

– Хорошо, хорошо, Филаретушка, – отозвалось Ыхало на нетерпеливое урчание-мурчание. – Давай дальше…

А дальше… между страницами оказался плотный большущий конверт с т о й ж е с а м о й м а р к о й!

– Ура… – сказали все. Но шепотом. Потому что приблизилась тайна.

Поразглядывали марку и лишь потом внимательно прочитали адрес:

г. Хребтовскъ

улица Крайняя, домъ 5,

мальчику Оресту Редькину.

А ниже, крупными буквами:

ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО

– По-старинному написано, – прошептал Леша.

Даша спросила:

– А как это – звуковое письмо?

– Ну, разве не ясно? Записывают голос на пластинку и посылают.

– Это сейчас можно. А в старину разве так делали?

– А почему же нет? Только пластинки были большие и тяжелые. Видишь, и конверт поэтому такой громадный…

– И без обратного адреса, – вздохнула Даша. – Не узнаем, откуда письмо.

– По марке видно, что из Астралии.

– А где она, эта Астралия?

– Самое обидное, что он пустой, конверт-то, – досадливо сказал Леша. – Была бы пластинка, сразу все узнали бы…

– Интересно, где она? – прошептала Даша.

– Наверно, давно разбилась. В те времена пластинки были хрупкие.

– Разве хрупкую стали бы посылать по почте? – резонно возразила Даша.

– А небьющихся в старые времена не делали.

– А может, делали!

– Я лучше знаю, я читал!

– Какой умный!

– Да уж поумнее некоторых!

– Кого это «некоторых»?

– Всяких простокваш-промокашек…

– Леша – бегемоша…

– Ай-яй-яй, тише, пожалуйста, – быстро сказало Ыхало. – Так мы ни о чем не договоримся.

– А о чем надо договариваться? – спросила Даша (показав брату язык).

– У меня вертится одна мысль. Догадка. Неужели правда?.. Ых, нет, надо сперва проверить…

– Да что проверить-то? – подскочил Леша.

– Если хотите, пошли ко мне в гости.

Ыхало тщательно вырвало у входа в баньку крапиву.

– Проходите, пожалуйста… Само-то я обычно через трубу проникаю, поэтому тут и заросло все…

В баньке, как уже известно, застарело пахло березовым листом. Было полутемно и таинственно. Оконце – маленькое, да и то закрыто сорняковыми джунглями. Ыхало засветило свечку в увесистом медном подсвечнике. На бревнах стены изогнуто обозначилась тень Филарета. Она сидела и вылизывала заднюю лапу.

– Сейчас, сейчас… – пыхтя, торопилось Ыхало. – Вот…

И оно вытащило из-за печки картонную коробку.

– Здесь пластинки. Я их насобирало в доме в разные годы. Старуха все равно никогда не слушала, а я здесь иногда развлекаюсь… Тут старина всякая. «Амурские волны», Шаляпин, Собинов. Певцы были такие… А вот русские романсы, мадам Вяльцева поет… Это, конечно, на любителя, молодежи это неинтересно…

– Папа любит Шаляпина, – сказала Даша.

– Папа ведь уже не молодежь,– возразил Леша. Просто чтобы сказать поперек.

– Ну и не старый…

– А вот та самая пластинка! – торопливо перебило брата и сестру Ыхало, чтобы опять не поссорились. – Я давно заметило, что она не такая, как другие. Дважды роняло – и ни трещинки. И без наклейки – неизвестно, чья и откуда… Я ее в доме за книжным шкафом нашло… Обратите внимание, она тоже старинная – запись с одной стороны, как в давние времена делали.