– Спасибо. – Она улыбнулась в ответ, блеснув красивыми ровными зубами. – Маме будет очень приятно. Еще чего-нибудь хотите?

– Нет, пожалуй, но спасибо за предложение. Этого хватит? – Капитан выложил на стол тусклый серебряный кругляш, жестом заставив встрепенувшегося капрала успокоиться.

– Да, сейчас я принесу сдачу.

– Не стоит. Мне на самом деле давно не было так хорошо. Так что сдачи не нужно. Скажи маме, что, скорее всего, скоро у вас появятся мои друзья, и работы у вас прибавится. Они у меня такие обжоры и гурманы, что сами не рады будете.

Девушка смущенно улыбнулась и пошла к стойке. Капитан глубоко затянулся, выпустил несколько аккуратных колец и снова обратился к Штырю:

– Рассказывай все, с того момента, как начались первые нападения. Все мелочи, все странности и то, что не выходит наружу, чтобы не напугать горожан больше, чем есть.

Капрал только покачал головой.

Только что напротив него сидел совершенно другой человек, с неописуемой радостью уминавший за обе щеки домашнюю еду, несколькими глотками выдувший пиво и с аккуратностью голодного бродяги вытерший тарелку хлебом. В какой-то момент Штырю даже показалось, что протяни к нему руку, и чистильщик рыкнет и щелкнет зубами в сантиметре от пальцев, как дворовый пес, что жил у его дома. А сейчас в стуле сидел холодный и расчетливый живой автомат с глазами человека, давно и прочно привыкшего убивать.

– Около года назад… даже чуть больше, с шахтами начало происходить что-то неладное. Горняки вообще люди странные, у них ведь, Кэп, суеверие на суеверии. Например – на спуске под землю стоят спиной вперед, чтобы их потом ногами не вынесли. Верят в рудничную кошку, что может обвал сотворить там, где ее ходы под землей. В Черного маркшейдера верят, что придет за каждым из них в конце жизни. В подземных рудокопов, что ведут свои ходы из преисподней наверх, и не дай никому Мэдмакс с ними пересечься. Короче, Капитан, куча у них всяких баек. Ну, крысы-переростки в шахтах то есть. Почти у каждого третьего в доме – шкура прибита. Слизни, мокрицы-кислотницы и красноголовки те же, что и говорить. Но это все понятно…

Штырь достал сигарету, прикурил и продолжил. Капитан молчал, наблюдая за ним и внимательно слушая.

– А тут – погибать рудничные начали. Сначала-то привозили в закрытых гробах нескольких, мол, завалило так, что изувечило до ужаса. Родным их открывать не разрешали, хоронили при них, за счет конторы и все тут. Ну, слухов-то не удержать, один хрен. А когда ночью, в мое как раз дежурство, привезли в труповозке ребят со стражи, так я не выдержал. Прицепился к их старшему, который и доставил их, бедолаг. Он мне и рассказал, много всего. Про то, что какие-то твари начали убивать шахтеров, и про то, что убить их очень сложно. Потом им вывезли несколько ящиков автоматов, которые лежали только на случае серьезной войнушки, если города кого пропустят, или через границу полезут с Пустых земель. Тогда мне совсем стало ясно, что дело худо. Ну, а полгода назад, значит, добрались эти, которые там были, и до города.

Кэп наклонился вперед:

– Где было первое нападение, сколько людей погибло?

– В одном из старых кварталов. Город идет от старицы, там первые улицы строили. У них даже названий нет, только номера. Не трущобы, нет. Просто старые районы. Трущобы у нас возле той части стены, которая низкая, ближе к шахтам как раз. Сначала только на улицах люди пропадали, а потом, как-то месяца так четыре назад, твари начали попадать в дома. Как раз сместились ближе к центру города. Тогда мэр выставил пулеметы к входу администрации и усилил охрану. Он же и живет там же в самом здании, на последнем этаже. Кстати, Кэп, здесь, в этом доме, жил старик один, фонарщик. Да как старик… седой просто был, и больной. Вот и постарел. Ну да, точно, вспомнил. Он к нам попал несколько лет назад, когда заварушка крепкая на границе была, и Альянс прислал наемников, тогда-то он здесь и оказался. Ранили его, серьезно так…