Максим нагнулся над рыжеволосым, лицо его было бледным и строгим, как давеча у Власова. «Вот он кого мне напоминает, – обдало будто кипятком. Он поднял глаза на Власова: лицо того было землистым, глаза – потухшими. Максим вновь посмотрел на паренька: – Какие-то раны странные. Нет крови». Он приложил пальцы к артерии на шее и почувствовал пульс.

– Клён Максу. Срочно нужен врач! Он жив…

Максим услышал рядом всхлип, поднял глаза, Власов, закрыв лицо ладонями, сотрясался в рыданиях. Сзади подошёл Ворон, поднял его, довёл до кресла, проворчал:

– Неча раньше времени хоронить, ёхарный бабай! Поживёт ещё мальчишка…

Из двери вынырнули двое медиков в белых халатах и захлопотали над раненым.

Максим поднялся и прошёл в спальню. Перед зеркалом на стуле сидел Быков с простреленной головой, возле его ноги валялся пистолет.

– Макс, мы ничего не успели сделать. Только решёточку выдавили, а он посмотрел в зеркало и стрельнул… – обнаружил себя Костя.

Максим повернулся на голос и отметил: «Молодец». Осторожный Костя занимал такую позицию, что, не выдавая себя, мог контролировать ситуацию.

– Всех пленных в Ультра, – вновь ожило «ухо» голосом Клёна. – Молодцы. Макс, разрешаю на полчаса заглянуть домой, потом жду в Ультра.

– Ворон, принимаешь командование. Костя, за тобой осмотр трупов и фиксирование обстановки. Капитан Зарецкий, проводите майора Власова в медсанчасть, будем считать, что он в трёхдневном отпуске. И узнайте, насколько серьёзно ранен его сын. – Максим развернулся, вышел в коридор и побежал в сторону лифтов.

Через час Максим, сопровождая Клёна, вновь спустился в ВИП-сектор, в кабинет Тер-Григоряна. Несмотря на поздний час, было решено провести совещание.

За длинным столом для совещаний одиноко сидели Цессарский и Данаифар. В торце восседал Тер-Григорян, его массивная фигура сгорбилась, серые глаза смотрели без интереса. «Да, сдал Дуче. Прямо как настоящий Муссолини в отеле «Кампо Императоре» в сорок третьем», – Максим вспомнил фотографию пленного дуче, которую показывали на занятиях по истории Великой Отечественной войны.

– Всем доброй ночи, – Клён прошел к другому торцу стола. Максим последовал за ним.

– Здравствуй, дарагой! – за всех ответил Тер-Григорян. – Ждём, что скажешь.

Клён, не торопясь, основательно устроился в кресле:

– Как здоровье сына, Гамлет?

– Плохо, дарагой. В коме. Но я не теряю надежды…

Максим отметил, что Дуче ещё больше сгорбился, засуетился, переставляя на столе стакан с минералкой и бутылку.

– Сочувствую, дорогой. Надо надеяться и верить… Итак, господа, за дело! Полагаю, мы должны вести протокол совещания. Предлагаю в секретари Себастьяна Фишера.

Клён сделал приглашающий жест. Из-за спин бойцов вышел Ахмад с кейсом в руке, который он аккуратно положил на стол перед Клёном. В другой руке у него был ноут. Поскольку возражений это не вызвало, Клён указал место неподалеку от себя, Ахмад сел за стол и приготовился вести протокол.

– Для оперативной подготовки решений предлагаю кандидатуру второго секретаря. Захаров Николай.

Откуда-то сбоку появился Николай, преисполненный важности момента. В руках у него тоже был ноут.

– Возражений нет? Садитесь, Николай.

Николай уселся не за общий стол, а в углу за маленький чайный столик, куда один из бойцов сразу поставил принтер.

– Если все готовы, приступим. Полагаю, что сегодня мы совместно предотвратили государственный переворот, который собирался совершить Быков. Полковник Николаев был изолирован при помощи Ивлева. Быков с вооружёнными людьми пришёл к тебе, дорогой, заручиться, так сказать, поддержкой.