– Спирта нет, – рассуждал он. – Чистотел здесь тоже не растет, остается смачивать бинт мочой.

– Бросьте эту дурь, – недовольно заметил Стрижак и достал из полевой сумки пузырек с остатками одеколона. – Вот, на две перевязки хватит.

Вместе с Митрохиным и Елховым он рассматривал карту, негромко споря, какой маршрут лучше избрать. К востоку голубой прерывистой цепочкой тянулись Сарпинские озера. Пожалуй, единственная преграда на пути немецких войск к Волге. Наверное, там создавалась новая линия обороны. Пришел политрук Воронков, снял сапоги, истлевшие портянки и с наслаждением пошевелил босыми пальцами.

– Зря ты ноги не бережешь, – снова оторвался от карты Стрижак. – Привык в комсомоле на кровати спать да при штабе околачиваться. А здесь воевать надо, походы совершать.

– Ходили мы походами, – с усилием произнес слова популярной песни политрук и невесело усмехнулся.

Политическая активность, замешанная на болтовне и лицемерии, вытравили у Виктора Воронкова нормальные человеческие чувства. Он давно превратился в молодого демагога, цепко идущего наверх. Его забрали с последнего курса университета в военно-политическое училище. Воронков неплохо проявил себя, быстро вырос до помощника начальника политотдела стрелкового корпуса по комсомольской работе. Должность, на которой можно пройти всю войну, совершенно не испытав ее тяготы.

Он даже получил боевую награду, медаль «За отвагу». Ее вручали за личную храбрость и реже всего политработникам. Однако Виктор Васильевич быстро понял суть войны, заимел нужные связи в наградном отделе и после рядового визита в передовой стрелковый полк стал обладателем боевой медали. Он убедил себя и других, что, действительно, проявил мужество. Пробирался в темноте по каким-то траншеям, видел россыпи трассирующих пуль, а стены блиндажа, где он выступал перед комсомольцами, дважды сотрясались от беспокоящего огня немецкой гаубичной батареи.

Начальник политотдела ласково похлопывал его по плечу, молодец, Виктор Васильевич, умеешь находить зажигательные слова для людей, проводить горячие комсомольские собрания. И в армейской газете печатались небольшие емкие статьи Воронкова с заголовками «Отомсти, боец!» или «Бить врага – это главное».

Но действительность ставила на пути к карьере неожиданные преграды. Однажды Воронкову с трудом удалось выбраться из попавшего в окружение полка. Две тысячи бойцов и командиров просто исчезли, пропали партийные документы и знамя. Когда политрук рассказывал о своих злоключениях, его несправедливо обидели:

– Ты бы бланки партбилетов догадался сжечь. Или спешил очень… жизнь свою спасал?

Затем прицепились к пустому случаю с беременной связисткой из штаба. Ее следовало демобилизовать, однако та знала шифры, и отпускать сотрудницу неизвестно куда особый отдел не соглашался. Воронкову, как отцу будущего ребенка, предложили узаконить отношения и найти для беременной женщины безопасное место в тылу. Виктор Васильевич лишь на минуту представил появление деревенской девки в ухоженной квартире родителей, реакцию образованной мамы и попытался выскользнуть из ситуации.

Вот тогда они и столкнулись с особистом Стрижаком. Майор припомнил ему трусливое бегство из окруженного полка, настроил против Воронкова начальство, и тот загремел на укрепление вновь созданной штрафной роты. Провожали с лицемерной торжественностью, роту называли штурмовой, там требовался энергичный политрук, который может повести за собой оступившихся людей. А в глазах читалось злорадство – понюхай, чем окопы пахнут.