– Не знаю, – сдержанно ответила я. – Вывернула или сломала.

– А что, – снова повеселел врач, – куролесила, что ли, да? Там… – он опять показал руками что-то неопределенное, издавая при этом всхлипывающие звуки и хрюкая.

Интересно, это действительно врач или окажется, что он просто сторож или санитар из морга? Здесь ведь есть морг?

– А вы врач? – спросила я, когда мы уже очень долго шли по полутемному коридору, потом поднялись на второй этаж по совсем темной лестнице – я постаралась пробежать ее как можно быстрее, перепрыгивая через две ступеньки, хотя каждый шаг отдавался болью в правой руке.

– Врач, врач… – приговаривал мужчина, довольно легко успевая за мной.

Мы пошли дальше по коридору второго этажа. В больнице была такая тишина, что я подумала – наверно, никого нет. Но тут открылась дверь какой-то палаты, и вышла древняя бабуся.

– Что, бабуль, прогуляться до унитаза и обратно? – весело крикнул ей врач. – Молодец, я же говорю, походишь еще! И не только на горшок, еще на свидание побегаешь! А то – «Помру, помру…». Так, – обернулся он ко мне, – давай вот сюда, что ли, а то в кабинете у меня там узбек под наркозом сидит, ждет, пока я ему ногу отрежу… – Врач громко засмеялся, а я вздрогнула.

Что-то мне совсем перестала нравиться эта больница. Никого нет, странный врач, тишина… Может быть, здесь теперь не больница? А что-то другое? А как же бабуся в халате – она кто?

Врач тем временем завернул в какое-то помещение, включил там свет и позвал меня, поскольку я в нерешительности остановилась под дверью:

– Давай, чапай сюда! Рука у нее! Лучше бы показала мне кое-что, а не руку ломала! – он опять громко захохотал, как будто сказал что-то очень смешное, и его огромное пузо затряслось под халатом. – Какой в руке интерес, правда? Тем более в сломанной. Так, садись вот сюда, садись, руку подними… Так сгибается? Больно? А так?

Я охнула, потому что он неожиданно дернул руку так, что у меня как будто посыпались искры из глаз. Я слышала это выражение, только не знала, что правда так бывает.

– А теперь? Пошевели рукой, как? Лучше?

Я осторожно согнула руку. И взглянула на врача. Даже если он санитар из морга, суставы он умеет вправлять.

– Не болит.

– Вот! А ты, главно дело, – «сломала, сломала»! Ну, чем платить будешь? – он весело посмотрел на меня, облокотясь на подлокотники медицинского кресла, в котором я сидела. Очень, кстати, какого-то подозрительного кресла, на которое я еле-еле залезла. Похоже на гинекологическое, на котором нас проверяли на диспансеризации, только как-то неправильно наклоненное. – Ты у нас как? Уже все умеешь?

Я прицелилась и хотела дать ему ногой по животу, но он как-то удивительно быстро понял мое намерение и схватил за ногу.

– Вот смотри, – сказал он. – Я сегодня добрый. Потому что у моего брата вчера сын родился. Я радуюсь за брата и тебя трогать не буду. Вот видишь, я, вместо того чтобы дома водку пить с родными, торчу здесь с полуживой бабкой и узбеком, которому друзья отрезали ногу, а я сейчас буду ее пришивать. А еще ты мне тут ночью! Который час, кстати?

Не знаю, у кого он это спрашивал. У меня часов не было, а прямо перед ним на стене висели часы.

– Вот, десятый, видишь. Хочешь ногу отрезанную посмотреть?

Я в ужасе замотала головой.

– А бутерброд с колбасой хочешь? – спросил он как ни в чем не бывало и полез в карман, достал оттуда пачку сигарет, треугольную конфету в золотом фантике и огромный бутерброд в целлофане. – Сейчас мы с тобой по-братски… Да я побегу. А то ночевать здесь оставайся, куда ты на ночь глядя попрешься… – Он ловко развернул целлофан, разделил бутерброд и протянул мне: – Да бери, бери! Что ты съежилась! Не трону. Главное, чтобы никто больше не тронул. Есть хоть друг какой?