…Они прошли через фойе и вошли в кабинет администратора. Непременный портрет самодержца и специфика заведения – яркие афиши и фотографии знатных особ и прославленных певцов, оказавших Киевской опере честь своим присутствием. Трое служащих, сидевших за столами, при виде двух высоких чинов вскочили и вытянулись в струнку.

– Господа, я прошу вас ненадолго освободить кабинет, мне необходимо провести дознание. Я министр внутренних дел Столыпин.

Повторять не было нужды. Клерки быстро, но без суеты покинули помещение, оставив их одних. Захлопнувшаяся дверь приглушила гул голосов прогуливавшейся публики, увлеченно обсуждающей детали несостоявшегося покушения. Они еще услышали звонок об окончании антракта, голоса смолкли и донеслись приглушенные звуки музыки.

– Ну-с, располагайтесь, господа. – Премьер, усевшись за стол, расстегнул верхнюю пуговицу мундира. – Аркадий Францевич, я вас попрошу рассказать все по порядку. Сидите, сидите, я полагаю, разговор будет долгим.

Кошко секунду помолчал, как бы собираясь с мыслями.

– Четыре дня назад, – начал он, – из надежного источника я получил информацию, что на вас готовится покушение…

Столыпин слушал не перебивая. Когда рассказ Кошко подошел к сегодняшнему дню, он легонько прихлопнул ладонью по столу.

– Стоп! Вы хотите сказать, Аркадий Францевич, что к вам пришел незнакомый человек, сообщил, что он якобы явился из грядущих веков, и вы вот так запросто приняли это на веру?

Он хмыкнул и с сомнением покрутил головой.

– Либо вы мне не все сказали… либо… – Он сделал паузу и потер пальцами лоб. – Либо извините, но вам зря доверили вашу должность.

«Ну вот, – грустно подумал Стас, наблюдая, как краснеет шея сыщика. – Опять доказывать, что ты ни прямо, ни косвенно не являешься гималайским верблюдом… И оно мне надо?»

– Петр Аркадьевич, – совладав с собой, спокойно ответил статский советник. – Я, как вам известно, сыщик, а следовательно, недоверчив. Но и тупо не верить тому, что видишь – это, простите, другая крайность.

– Стало быть, были какие-то артефакты?

– Были, как не быть… Первый – служебное удостоверение полицейского, датированное концом двадцатого века. Фактура, исполнение, реквизиты – все другое. Даже название нашего государства. Союз социалистических республик, если не ошибаюсь? – повернулся он к Стасу.

– Союз Советских Социалистических Республик, – неохотно ответил тот. – Впрочем, Союза как такового уже почти год не существует. Сейчас наше государство называется Российская Федерация. Просто удостоверения еще не сменили.

Он примерно догадывался, какое впечатление произведет на Столыпина грядущее название государства. Но тот перенес удар стойко, только испарина выступила на лбу.

– Час от часу не легче, – пробормотал премьер, поворачиваясь к Кошко. – Еще что-нибудь было?

– Да. Пистолет неизвестной конструкции. Под патрон, которого в мире, насколько мне известно, не существует. Дата изготовления, выбитая рядом с серийным номером, опять-таки – вторая половина ХХ века. Все это находится у меня в гостиничном номере.

– Это все?

– Не совсем. Станислав с точностью, почти до минуты, до шага каждого из участников, знал о том, что будет совершено, простите, ваше убийство. Самое главное, он заранее знал не только то, что Дмитрий Богров будет стрелять в вас, а заранее расписал всю диспозицию – что государя в ложе не будет, что полковник Спиридович в момент покушения выйдет на улицу. Согласитесь, этого знать заранее не мог никто. Ну, разве что нечистая сила.

– А вы меня в церковь отведите, – буркнул Стас. – Обряд экзорцизма, я думаю, должен вас убедить.